Нам нужна одна победа
| Нам нужна одна победа | |
| Исполнитель | |
|---|---|
| Дата записи | |
| Жанр | |
| Язык песни | |
| Автор | |
«Нам нужна одна победа» («Десятый наш десантный батальон») — песня Булата Окуджавы, написанная для художественного фильма Андрея Смирнова «Белорусский вокзал» (1970). В картине её поёт сестра милосердия Рая (Нина Ургант). В финале фильма музыкальная тема повторяется в оркестровой аранжировке без слов.
Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы к плечу плечо
Врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И, значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех — мы за ценой не постоим.
История создания
Идея включить в фильм «Белорусский вокзал» песню, написанную Булатом Окуджавой, принадлежала автору сценария Вадиму Трунину. Окуджава согласился участвовать в картине лишь после просмотра уже отснятых фрагментов. Позже поэт говорил, что его привлекла возможность написать окопную песню — «из тех, что на фронте пели». Задача, поставленная создателями картины, была непростой: они предполагали, что песня будет нести в себе основное смысловое наполнение эпилога, а потому в ней должны сочетаться трагический и победный накал[1].
После долгих поисков основной темы родились первые две строчки; дальше работа пошла стремительно. На начальном этапе самым важным для Окуджавы был текст; мелодию он всерьёз не воспринимал и рассматривал её как вспомогательное средство — «просто чтоб легче сочинялось». На «Мосфильме», куда автор принёс рукопись «Десантного батальона», его ждал не только Андрей Смирнов, но и Альфред Шнитке. Их реакция на услышанный марш была диаметрально противоположной: композитору больше понравилась музыка, режиссёру — стихи[1]. Впоследствии именно Шнитке, записавший оркестровую версию песни, настоял на том, чтобы и в фильме, и на вышедшей спустя некоторое время пластинке автором музыки был указан Окуджава[1].
Художественные особенности текста
На протяжении всей песни варьируется только первый куплет, написанный трёхстопным ямбом; он же задаёт главную тему и создаёт образ выжженной земли, на которой «птицы не поют, деревья не растут». Во втором куплете рисуется картина боя; третий — по своей резкости («Нас ждёт огонь смертельный!») — напоминает взметнувшийся ввысь язык пламени. Рефрен песни («одна на всех, мы за ценой не постоим») стал по-настоящему народным[2].
При анализе текста Дмитрий Быков обратил внимание на строчку «Горит и кружится планета», назвав её блистательной[2]:
|
Это ощущение смутности, зыбкости, головокружения после контузии найдено идеально; никто лучше не передавал дрожь земли при орудийном обстреле. | 
|
По словам исследователя Евгения Шраговица, при написании песни Окуджава не просто использовал собственный фронтовой опыт, но и создал собирательный образ батальона — людей, которые скрыты под местоимением «мы». Текст даёт возможность говорить о времени и месте описываемых в ней событий: слова «От Курска и Орла» — это прямой отсыл к битве на Курской дуге в июле — августе 1943 года[3].
Музыкальная тема
Аранжировку песни, сделанную Альфредом Шнитке, исследователи называют «шедевром музыкальной драматургии»; финальная хроника картины, сцена встречи воинов на Белорусском вокзале, в которую она включена, по силе воздействия напоминает эпизоды «всенародного единения» из ленты «Летят журавли». Марш был записан военным духовым оркестром, в котором отдельным инструментам принадлежала собственная роль[2]:
|
|
В первой части главную тему ведёт кларнет, во второй — труба, в третьей — тромбон, и вокруг его главной темы оплетается побочная, снова на трубе. |
|
Сам автор при исполнении этой песни менял темп: начинал медленно, с сосредоточенным усилием, «словно отражающим мучительную трудность начала войны»; затем темп убыстрялся, а в третьем куплете становился сдержанным, отстранённым. В финальном повторе про «огонь смертельный» снова происходило нарастание внутреннего напряжения[2].
Песня из фильма, не предназначавшаяся, по мнению исследователей, для участия в парадах, превратилась в «элегический марш»[4] и стала гимном десантных войск[2]. Окуджава спустя годы полушутя признавался, что впервые ощутил себя музыкантом, когда увидел по телевизору встречу высоких гостей Советского Союза, прибывших на правительственный аэродром; их движение от трапа самолёта шло под звуки песни «Нам нужна одна победа»[5].
Напишите отзыв о статье "Нам нужна одна победа"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Быков Д. Л. Булат Окуджава. — М.: Молодая гвардия, 2009. — С. 604—605. — 777 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03197-5.
- ↑ 1 2 3 4 5 Быков Д. Л. Булат Окуджава. — М.: Молодая гвардия, 2009. — С. 610—611. — 777 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03197-5.
- ↑ Евгений Шраговиц [magazines.russ.ru/neva/2012/5/s9.html Три жизни песни «Белорусский вокзал»] // Нева. — 2012. — № 5.
- ↑ Борис Кац, Омри Ронен [magazines.russ.ru/zvezda/2003/3/marsh.html Марш] // Звезда. — 2003. — № 3.
- ↑ Быков Д. Л. Булат Окуджава. — М.: Молодая гвардия, 2009. — С. 605. — 777 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03197-5.
Отрывок, характеризующий Нам нужна одна победа
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
