Мы собираемся вас съесть

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мы собираемся вас съесть
кит. трад. 地獄無門
йель: Dei6 yuk6 mou4 mun4
англ. We're Going to Eat You

Обложка DVD
Жанр

боевик
приключенческий фильм
фильм ужасов
комедия

Режиссёр

Цуй Харк

Продюсер

Нг Сиюнь

Автор
сценария

Цуй Харк
Ситхоу Чёкхонь

В главных
ролях

Норман Чхёй[zh]
Эдди Коу[zh]

Оператор

Лау Хунчхюнь
Ло Ваньсин

Композитор

Фрэнки Чань[zh]

Кинокомпания

Seasonal Film Corporation

Длительность

92 мин.

Сборы

1 054 986 HK$[1]

Страна

Гонконг Гонконг

Язык

кантонский

Год

1980

IMDb

ID 0080636

К:Фильмы 1980 года

«Мы собираемся вас съесть» (кит. 地獄無門, англ. We’re Going to Eat You, букв. Преисподняя без дверей) — гонконгский фильм режиссёра Цуй Харка, вышедший в 1980 году.





Сюжет

Тайный агент 999 гоняется за вором по имени Ролекс. Охота приводит агента в деревню, где жители регулярно похищают приезжих и съедают их. Несмотря на то, что людоедский ритуал был инициирован городским начальником, жители близки к восстанию против него, так как большая часть еды достаётся солдатам, а не сельчанам. Агент спасён от людоедов Ролексом, который захотел искупить свою прошлую карьеру. Вскоре после этого, Ролекс пойман начальником и съеден. Это заставляет агента бежать из деревни вместе с обретённой любовью по имени А Линь.

В ролях

Актёр Роль
Норман Чхёй[zh] агент 999 агент 999
Эдди Коу[zh] Главный Главный
Хонь Куокчхой странник в тёмных очках странник в тёмных очках
Мишель Им[zh] Линь Линь
Фун Фун[zh] священник
Сань Куай сельский житель
Мэлвин Вон Ролекс Ролекс
Тоу Сиумин сельский житель

Съёмочная группа

Напишите отзыв о статье "Мы собираемся вас съесть"

Примечания

  1. [www.cinemasie.com/en/fiche/oeuvre/wearegoingtoeatyou/ We're Going to Eat You (1980)] на сайте cinemasie.com

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мы собираемся вас съесть

Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.