Мьюр, Джон
| Джон Мьюр | |
| англ. John Muir | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Эдинбург (Шотландия) |
| Научная сфера: | |
Джон Мьюр (англ. John Muir; 5 февраля 1810, Глазго — 7 марта 1882, Эдинбург) — шотландский санскритолог и индолог.
Джон Мьюр родился в Глазго, Шотландия, в семье Уильяма Мьюра. Образование получил в Эрвин, Университете Глазго и Колледже Ост-Индской компании в Хэйлибэри[1]. Он прибыл в Индию в 1829 году и был назначен государственным чиновником в Бенгалии, занимал различные должности, среди них — помощник секретаря в финансовом управлении Аллахабада, сборщик налогов в Азимгархе и судья по гражданским делам в Фатехпуре. В это же время он начинает изучение санскрита. В 1844 году Мьюр был назначен первым директором Колледжа Виктория в Бенаресе. Он покинул государственную службу в Индии в 1853 году и вернулся в Эдинбург. В 1855 году Мьюр получил степень доктора гражданского права в Оксфорде, в 1861 году — степень доктора права в Эдинбурге[1]. В 1862 он основал кафедру санскрита и сравнительной филологии в Эдинбургском университете. Со временем Мьюр получил степень доктора философии в Бонне и стал членом различных научных обществ.
Главная работа Мьюра — «Original Sanskrit texts on the origin and history of the people of India, their religion and institutions» (1858—1870) — является исследованием текстов наиболее важных источников по культурной и религиозной истории Индии с переводом их на английский язык. Первый том этого исследования, изданный в 1858 году, затрагивал вопрос о происхождении кастовой системы, доказывал, что её не существовало в эпоху Вед. Второй том (1860) касался происхождения и расовых особенностей индусов, доказывал связь их самих и их языковой, социальной и политической жизни с другими индоевропейскими народами. Третий том, вышедший в 1861 году, был специализирован на Ведах. Том четвёртый (1863) был сравнением ведийских и более поздних представлений об главных индуистских божествах, прослеживал путь от главных богов Вед до идеи тримурти. Последний, пятый, том вышел в 1870 году и касался ведийской мифологии.
Мьюр был также автором выпуска метрических переводов с санскрита, нескольких работ по санскриту и индийской истории и многих статей в журналах Королевского и Бенгальского азиатских обществ, а также в «Indian Antiquary»[1].
Напишите отзыв о статье "Мьюр, Джон"
Примечания
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51411.ln-ru Профиль Джона Мьюра] на официальном сайте РАН
Отрывок, характеризующий Мьюр, Джон
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
