Магун, Чарльз Эдвард
| Чарльз Эдвард Магун Charles Edward Magoon<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 13 октября 1906 — 28 января 1909 | ||||
| Предшественник: | Уильям Говард Тафт | |||
| Преемник: | Хосе Мигель Гомес | |||
| ||||
| 1905 — 1906 | ||||
| Предшественник: | Дэвис, Джордж Уайтфилд | |||
| Преемник: | Ричард Рид Роджерс | |||
| ||||
| 7 августа 1905 — 25 сентября 1906 | ||||
| Президент: | Теодор Рузвельт | |||
| Предшественник: | Джон Барретт | |||
| Преемник: | Герберт Г. Скуирс | |||
| Вероисповедание: | Унитарий | |||
| Рождение: | 5 декабря 1861 Оватонна, штат Миннесота | |||
| Смерть: | 14 января 1920 (58 лет) Вашингтон, федеральный округ Колумбия | |||
| Партия: | Республиканская партия США | |||
Чарльз Эдвард Магун (англ. Charles Edward Magoon, 5 декабря 1861, Оватонна, Миннесота, США — 14 января 1920, Вашингтон, США) — американским юрист, судья, дипломат и администратор. Магун занимал должности губернатора Зоны Панамского канала, министра в Панаме и губернатора Кубы.С 13 октября 1906 года по 28 января 1909 года — губернатор Кубы.
Он был также объектом нескольких маленьких скандалов во время его карьеры. Как консультант по правовым вопросам, работающий на Военное министерство США, он написал рекомендации и отчеты, которые использовались Конгрессом США и исполнительной властью в управлении новыми территориями Соединенных Штатов после испанско-американской войны. Эти отчеты собрали в книгу в 1902. В течение всего времени губернаторства, Магун работал над претворением в жизнь этих рекомендаций.
Напишите отзыв о статье "Магун, Чарльз Эдвард"
Литература
- Зубок Л. И. Империалистическая политика США в странах Карибского бассейна, 1900—1939. — М.-Л.: Академия наук СССР, 1948. — 518 с.
- Куба: историко-этнографические очерки / Отв. ред. И. Р. Григулевич, А. В. Ефимов. — М.: Академия наук СССР, 1961. — 598 с.
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Магун, Чарльз Эдвард
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
