Мэй, Дэвид

Дэвид Мэй
Общая информация
Полное имя	Дэвид Мэй
Родился	24 июня 1970(1970-06-24) (53 года) Олдем, Англия
Гражданство	Англия
Рост	183 см
Позиция	центральный защитник правый крайний защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру игрока
Карьера
Молодёжные клубы
	Блэкберн Роверс
Клубная карьера*
1988—1994	Блэкберн Роверс	123 (3)
1994—2003	Манчестер Юнайтед	85 (6)
1999—2000	→  Хаддерсфилд Таун	1 (0)
2003—2004	Бернли	35 (4)
2005—2006	Бэкап Боро	? (?)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Дэ́вид Мэй (англ. David May; родился 24 июня 1970 года в Олдеме) — английский футболист, выступавший на позиции защитника.

Футбольная карьера

Дэвид родился в Олдеме, Большой Манчестер. Начал карьеру в клубе «Блэкберн Роверс», поступив сначала в его молодёжную академию. С 1988 года начал выступать за основной состав, сыграв за клуб более 100 матчей. В 1992 году «Блэкберн» вышел в Премьер-лигу, а в сезоне 1993/94 занял второе место, уступив чемпионский титул «Манчестер Юнайтед».

В июле 1994 года Мэй перешёл в «Манчестер Юнайтед» за £1,2 млн из-за разногласий с руководством «Блэкберна» по поводу нового контракта. Главный тренер «Манчестер Юнайтед» Алекс Фергюсон как раз искал защитника, причем желательно англичанина (из-за ограничений по количеству легионеров в европейских чемпионатах, действующего на тот момент). Из-за травмы правого крайнего защитника «Юнайтед» Пола Паркера Мэй стал выступать именно на этой позиции, лишь изредка выходя играть в центре обороны, так как там основной была связка Стива Брюса и Гари Паллистера. Мэй не очень уверенно выступал на несвойственной для себя позиции, и к концу сезона его вытеснил из состава молодой Гари Невилл. «Юнайтед» завершил сезон на втором месте, уступив чемпионский титул «Блэкберну».

К концу сезона 1995/96 Мэй адаптировался в команде, проведя за неё в общей сложности 18 матчей и забив свой первый гол за «Юнайтед» в ворота «Мидлсбро» в последнем туре. Эта победа со счётом 3:0 гарантировала чемпионский титул «красным дьяволам». Также Мэй вышел в стартовом составе клуба на финал Кубка Англии 1996 года против «Ливерпуля», заменив Стива Брюса, который не попал в состав на этот матч.

Вскоре после этого Брюс перешёл в «Бирмингем Сити», а Мэй стал основным центральным защитником «Юнайтед» в сезоне 1996/97. В этом сезоне он провёл за клуб более 40 матчей, а «Юнайтед» вновь выиграл Премьер-лигу. Также клуб добрался до полуфиналов Лиги чемпионов после памятной победы над «Порту» в четвертьфинале со счётом 4:0, в которой Мэй открыл счёт. Благодаря хорошей форме, Мэй получил вызов в сборную Англии на товарищеский матч со сборной Мексики, но так и не сыграл за сборную ни одного матча.

Из-за травм Мэй пропустил большую часть двух следующих сезонов. Также в клуб были куплены защитники Хеннинг Берг и Яп Стам, из молодёжного состава в основной стал привлекаться Уэс Браун, из-за чего Мэй редко получал шанс сыграть в основе. Однако, к концу сезона 1998/99 Мэй провёл несколько матчей за основной состав, так как Фергюсон занимался ротацией, необходимой при столь плотном графике игр для отдыха ведущих игроков. Мэй вышел в стартовом составе «Юнайтед» на финал Кубка Англии 1999 года, так как Стаму было решено дать отдых для подготовки к финалу Лиги чемпионов против «Баварии». После выигрыша «требла» в этом сезоне Мэй принимал самое активное участие в празднованиях, хотя провёл в этом сезоне не очень много матчей. Тогда среди болельщиков стала популярной кричалка: «David May, superstar! Got more medals than Shearer!»

В сезоне 1999/2000 Мэй отправился в аренду в клуб «Хаддерсфилд Таун», где помогал бывшему одноклубнику Стиву Брюсу, который был главным тренером клуба. Однако уже в первом матче за «терьеров» он получил травму, из-за чего вынужден был вернуться в «Юнайтед» для лечения. Мэй продолжал выступать за «Юнайтед» до 2003 года, часто выбывая из-за травм и выступая, по большей части, за резервную команду клуба. В своих последних четырёх сезонах в «Юнайтед» Мэй сыграл лишь 12 матчей во всех турнирах. Из-за малого количества матчей Мэй получил лишь две чемпионские медали Премьер-лиги, хотя был в составе в шести чемпионских компаниях клуба.

По завершении контракта в 2003 году Мэй был отпущен из клуба на правах свободного агента и перешёл в «Бернли» сроком на один сезон. В сезоне 2003/04 он был капитаном «Бернли», руководя всей линией обороны клуба. Но из-за возраста игрока и его недостатка скорости клуб решил не продлевать с ним контракт.

После ухода из «Бернли» Мэй играл на любительском уровне за клуб «Бэкап Боро».

Он также начал играть в гольф на полупрофессиональном уровне, будучи одним из редко встречающихся леворуких гольфистов. Позднее занялся бизнесом, возглавив компанию, занимающуюся импортом южноафриканских вин.

В 2007 году он занял 43 место в голосовании «50 Worst footballers (to grace the Premiership)», организованном газетой The Times.

В настоящее время Мэй работает комментатором на канале «MUTV», клубном канале «Манчестер Юнайтед».

Ссылки

• [www.soccerbase.com/players_details.sd?playerid=4931 Профиль игрока] на Soccerbase  (англ.)
• [www.sporting-heroes.net/football-heroes/displayhero_club.asp?HeroID=5901 Профиль игрока] на SportingHeroes.net  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мэй, Дэвид

Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.