Мэй, Эдвард Харрисон
| Эдвард Харрисон Мэй Младший | |
| англ. Edward Harrison May | |
| Имя при рождении: |
Эдвард Харрисон Мэй |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Кройдон, Великобритания |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Париж, Франция |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Премии: |
Премия Академии изящных искусств Франции (1855) |
Эдвард Харрисон Мэй Младший (англ. Edward Harrison May, 1824, Кройдон, Великобритания — 17 мая 1887, Париж, Франция[1]) — англо-американский художник, который провел большую часть своей карьеры в Париже.
Биография
Сын священнослужителя голландской реформатской церкви, был привезён родителями в Америку в 1834 году, когда его отец принял духовную должность в Нью-Йорке[2]. После получения образования в области гражданского строительства, Мэй обратился к изобразительному искусству, изучая некоторое время живопись у Даниэля Хантингтона.
Впервые выставил свои работы в National Academy of Design в 1844 году. Совместно с Джозефом Кайлом и другими художниками он создал панораму, представляющую «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» Джона Буньяна[3], которая впервые была выставлена в 1848 году. Панорама не сохранилась. Копия панорамы «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» находится в настоящее время в музее в Сако, штат Мэн. Совместная работа имела хорошую прессу, что привело к появлению большого числа заказов.
В 1851 году художник уже имел достаточные средства, чтобы переехать на постоянное жительство в Париж[4]. В Париже он поступил в мастерскую художника-академиста Тома Кутюра для дальнейшего изучения живописи.
Эдвард Харрисон Мэй выставлял свои работы в Парижском салоне с 1855 по 1885 год; получил премию Академии изящных искусств в 1855 году, одним из первых американцев. В 1878 году он был избран членом National Academy of Design в Нью-Йорке, хотя так и не оформил своё вступление официально. Он считался одним из лидеров американского художественного сообщества в Париже.
Во время франко-прусской войны мая служил капитаном в American Ambulance — временном военном госпитале, укомплектованном добровольцами из американской диаспоры в Париже. Получил медаль за заслуги во время войны.
Творчество
Мэй создавал исторические и жанровые картины, а также портреты. Среди наиболее известных работ художника: «Портрет художника-пейзажиста Фредерика Эдвина Чёрча» (National Academy of Design), «Леди Хау ставит мат Бенджамину Франклину» (1867, Yale University, Franklin Collection), «Портрет писательницы Эдит Уортон в детстве» (1870, Национальная портретная галерея, Вашингтон). Художник Джордж Генри Боутон учился у Эдварда Харрисона Мэя. В настоящее время большинство картин художника хранятся в музеях США.
Интересные факты
Сестра художника — Каролина (около 1820—?) была известным в своё время поэтом и литературным критиком[5].
Галерея
- Benjamin Franklin playing chess.jpg
Леди Хау ставит мат Бенджамину Франклину, 1867
- Edward Harrison May - Isaac Merrit Singer - Google Art Project.jpg
Портрет Айзека Зингера, 1869
- Edward Harrison May - Edith Wharton - Google Art Project.jpg
Портрет писательницы Эдит Уортон в детстве, 1870
- May, Edward Harrison - Daydreaming.jpg
Мечтающая, 1876
- May, Edward Harrison -Bildnis eines Mädchens.jpg
Портрет девушки, 1876
Напишите отзыв о статье "Мэй, Эдвард Харрисон"
Примечания
- ↑ Descriptive Catalogue of the Permanent Collections of Works of Art on Exhibitiion in the Galleries. The Pennsylvania Academy of the Fine Arts. Philadelphia. 1897. Р. 31.
- ↑ [www.nationalacademy.org/collections/artists/detail/1029/ Edward Harrison May. 1824—1887. National Academy Museum. New York.]
- ↑ [www.tfaoi.com/aa/3aa/3aa70.htm Tom Hardiman. The Panorama’s Progress: The History of Kyle & Dallas’s Moving Panorama of Pilgrim’s Progress. Montclair Art Museum.]
- ↑ Paintings and Sculpture in the Collection of the National Academy of Design. David Bernard Dearinger. 2004. Р. 383.
- ↑ Appleton’s Cyclopedia of American Biography. Volume 4, eds. James Grant Wilson & John Fiske. New York: D. Appleton and Co. 1888. Еntry «Caroline May».
Отрывок, характеризующий Мэй, Эдвард Харрисон
– А вы кто же, не из докторов?– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
