Мэнли, Майкл

Майкл Норман Мэнли Michael Norman Manley<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Ямайки
2 марта 1972 года — 1 ноября 1980 года
Предшественник:	Хью Ширер
Преемник:	Эдвард Сиага
Премьер-министр Ямайки (второй срок)
10 февраля 1989 года — 30 марта 1992 года
Предшественник:	Эдвард Сиага
Преемник:	Персиваль Паттерсон
Министр иностранных дел Ямайки
10 марта 1972 года — 1975 год
Предшественник:	Хью Ширер
Преемник:	Дадли Томпсон
Рождение:	10 декабря 1924(1924-12-10) приход Сент-Эндрю (Ямайка)
Смерть:	6 марта 1997(1997-03-06) (72 года) Кингстон, Ямайка
Партия:	Народная национальная партия
Награды:

Майкл Норман Мэнли (10 декабря 1924, приход Сент-Эндрю, Ямайка — 6 марта 1997, Кингстон, Ямайка) — ямайский политик, премьер-министр Ямайки в (1972—1980 и 1989—1992). Один из популярнейших политиков в истории Ямайки.

Биография

Второй сын в семье известного адвоката, одного из основателей Народной национальной партии и премьер-министра Ямайки Нормана Мэнли и также известной художницы и актрисы Эдны Мэнли.

Учился в элитном Колледже Ямайки, затем служил в Королевских Канадских ВВС во время Второй мировой войны. Во время учёбы в Лондонской школе экономики и политических наук (1945—1949) близко воспринял идеи левого лейборизма. После получения учёной степени год работал журналистом, затем вернулся на Ямайку и работал редактором и колумнистом газеты «Public Opinion». В это же время участвовал в профсоюзном движении, став переговорщиком от Национального союза рабочих. В 1953—1954 — глава профсоюза рабочих тростниковых плантаций; в 1955—1972 — 1-й вице-президент Национального союза рабочих

В 1952 году вступил в Народную национальную партию, в 1969 году избран её президентом. С 1962 года член сената, в 1967—1992 годах — депутат парламента (с перерывом в 1983—1989), с 1969 года лидер парламентской оппозиции.

В 1972 году после победы на парламентских выборах (ННП получила 56,4 % голосов и 37 из 53 мест в парламенте) занял пост премьер-министра. Одновременно в период 1972—1980 годах занимал посты министра внешних сношений, министра обороны, министра экономики, министра по делам Содружества, министра по делам молодёжи, министра национальной мобилизации, министра людских ресурсов, министра информации, министра культуры, министра сельского хозяйства.

Ведя внутреннюю политику с позиций радикальной социал-демократии и «антиимпериализма», ввёл несколько прогрессивных законов, в частности, о минимальной заработной плате, декретном отпуске, о расширении прав профсоюзов, о жилищном строительстве (в 1974—1980 годах было построено свыше 40 тысяч домов), модернизации больниц, программу борьбы с неграмотностью (охватывала 100 тысяч взрослых ежегодно), провёл аграрную и налоговую реформу. Его правительство также создавало рабочие места в общественном секторе и развивало образование (с 1974 года бесплатное, с субсидированием транспорта, питания и униформы для детей из малообеспеченных семей), здравоохранение (ставшее бесплатным, с развитием сети сельских клиник), строительство и сельское хозяйство, а также повысило налоги на добывающую (бокситовую) промышленность, находящуюся в руках иностранных компаний.

В 1976 вновь одержал победу на выборах (ННП получила 56,8 % голосов и 47 из 60 мест в парламенте).

В апреле 1979 года стал первым лидером страны, посетившим СССР с официальным визитом. При нём заметно улучшились отношения Ямайки с Кубой. Вёл активную деятельность в рамках Движения неприсоединения. С 1978 года — заместитель председателя Социнтерна.

Выборы 1980 проходили в обстановке насилия, многочисленных демонстраций и жёсткого противоборства сторон. Считается про в тот период погибло около 1000 человек. 7 октября 1980 года на него и министра национальной безопасности Д. Томпсона было совершено покушение. Оба не пострадали, один из стрелявших был арестован.

30 октября ННП потерпело поражение на очередных выборах от оппозиционной Лейбористской партии Эдварда Сиаги (41,1 % против 58,9 %). С 1980 по 1989 год — снова лидер оппозиции, резко критикующий проамериканский курс нового правительства.

После поддержки правительством американского вооружённого вторжения на Гренаду и посылки туда ямайских воинских подразделений объявил о бойкоте парламентских выборов 1983 года.

На выборах 1989 года возглавляемая им ННП вновь одержала победу, получив 56,6 % голосов. Его новая политика отличалась повышенным вниманием к мелкому и среднему бизнесу, снижению налогов и либерализации экономики страны.

В 1992 году заявил об уходе с поста премьер-министра и лидера ННП по настоянию врачей вследствие тяжёлой болезни, передав оба поста Персивалю Паттерсону.

Умер 6 марта 1997 года от рака простаты. Похоронен в Парке национальных героев рядом с могилой отца.

Автор 7 книг, в том числе «Политика перемен» (1974), «Сражение на периферии» (1982), «Голос места работы: размышления о колониализме и ямайском трудящемся», «Нищета наций» (1991) и получившей международные награды «История крикета в Вест-Индии» (1988) (был большим знатоком и ценителем этой игры).

Личная жизнь

Был женат 5 раз:

• в 1-м браке — Жаклин Кэммелард (1946—1951 годы), дочь Рэчел
• во 2-м браке — Тельма Верити (1955—1960 годы), сын Джозеф
• в 3-м браке — Барбара Льюэрс (с 1966 года, в 1968 году умерла), дочь Сара
• в 4-м браке — Беверли Андерсон (1972—1990 годы), дочь Наташа, сын Дэвид
• в 5-м браке — Глен Эварт (с 1992 года).

Ссылки

• Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Л. П. Кравченко. — М.: Политиздат, 1990. — С. 247.

Отрывок, характеризующий Мэнли, Майкл

– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.