Мэншн Хаус (станция метро)

«Мэншн Хаус» Кольцевая/Дистрикт
Лондонский метрополитен
Дата открытия:	3 июля 1871
Район:	Мэншн Хаус
Округ:	Лондонский Сити
Количество платформ:	3
Транспортная зона:	1

Мэншн Хаус (станция метро)Мэншн Хаус (станция метро)

Мэншн Хаус (англ. Mansion House) — это станция лондонского метро в районе города, называемом Лондонский Сити. Названа так, потому что находится в непосредственной близи к Мэншн Хаус (резиденция лорд-мэра). Станция относится к 1-й транспортной зоне и обслуживается поездами двух линий (Кольцевой и Дистрикт). Находится между станциями Блэкфриарс и Кэннон Стрит. Станция находится на пересечении Квин Виктория Стрит и Кэннон Стрит. Станция не рассчитана на инвалидов-колясочников. Имеет только один зал для продажи билетов.

История станции

Станция была открыта 3 июля 1871 компанией Метрополитэн Дистрикт Рейлвэй (МДР), когда линия была продлена от Вестминстер до Блэкфриарс. Станция стала новой восточной конечной линии, что обслуживал компания МДР. После пересечения МДР с Метрополитен Рэйлвэй (МР) на Южном Кенсигтоне было образовано внутреннее кольцо. 1 февраля 1872 МДР открыла ветку на север от Ёрлс Кёрт, которая соединяла её по Вест Лондон Экстеншн Джоинт Рэйлвэй с Эдисон Роуд. С тех пор внешнее кольцо состояло из путей, принадлежавших МДР. С 1 августа 1872 началась эксплуатация среднего кольца, что проходило от Мургейт вдоль путей МР севернее внутреннего кольца до Педдингтон. Затем по линии Хаммерсмит и Сити до Лейтимер Роуд, затем по ныне демонтированной линии от Вест Лондона до Эдисон Роуд и по МДР до Мэнсон Хаус. 10 октября 1884 МДР и МР совместно открыли станцию Марк Лейн (сейчас закрыта), таким образом завершив внутреннее кольцо. 30 июня 1900 среднее кольцо было разорвано между Ёлс Кёрт и Мэнсон Хаус. А 31 декабря 1908 было разорвано внешнее кольцо. В 1920-х станция была перестроена по дизайну Чарльза Холдена. На станции появился высокий экран из стекла с символом метро посредине. В 1949 появилась кольцевая линия.

29 октября 1989 станцию закрывали на реставрацию и для сооружения нового выхода. Вновь открыта для пассажиров 11 февраля 1991.

Отрывок, характеризующий Мэншн Хаус (станция метро)

В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.