Мюллер, Герман (рейхсканцлер)

Герман Мюллер Hermann Müller<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герман Мюллер. 1928</td></tr>
Рейхсканцлер Веймарской Республики
27 марта 1920 года — 8 июня 1920 года
Президент:	Фридрих Эберт
Предшественник:	Густав Бауэр
Преемник:	Константин Ференбах
Рейхсканцлер Веймарской Республики
28 июня 1928 года — 27 марта 1930 года
Президент:	Пауль фон Гинденбург
Предшественник:	Вильгельм Маркс
Преемник:	Генрих Брюнинг
Министр иностранных дел Веймарской Республики
21 июня 1919 года — 26 марта 1920 года
Глава правительства:	Густав Бауэр
Предшественник:	Ульрих фон Брокдорф-Ранцау
Преемник:	Адольф Кёстер
Рождение:	18 мая 1876(1876-05-18) Мангейм, Баден, Германская империя
Смерть:	20 марта 1931(1931-03-20) (54 года) Берлин, Германия
Место погребения:	Центральное кладбище Фридрихсфельде, Берлин
Супруга:	Фрида Токкус; Готлиба Яегер
Дети:	Эрика
Партия:	СДПГ

Герман Мюллер (Hermann Müller ; 18 мая 1876, Мангейм — 20 марта 1931, Берлин) — немецкий политик, член Социал-демократической партии Германии. Рейхсканцлер Германии в 1920 и 1928—1930 годах.

Биография

Герман родился в Мангейме в семье директора завода шампанских вин. Начальную школу посещал в Мангейме, Кёцшенброде (пригороде Радебойля, где находился отцовский завод) и Дрездене. Затем обучался на коммерсанта во Франкфурте-на-Майне и работал торговым ассистентом во Франкфурте и Бреслау. В 1899-1906 годах работал редактором газеты Görlitzer Volkszeitung. В 1902 году женился на Фриде Токкус, умершей в 1905 году от осложнений после родов дочери Аннемари. В 1909 году Мюллер женился во второй раз на Готлибе Егер, в следующем году на свет появилась дочь Эрика.

Мюллер умер 20 марта 1931 года от последствий операции на желчном пузыре. Могила Германа Мюллера находится в Мемориале социалистов на Центральном кладбище Фридрихсфельде в Берлине.

Член СДПГ

Мюллер вступил в СДПГ в 1893 году. В 1906 году по предложению Августа Бебеля был избран в правление партии и руководил отделом партийной прессы. В этой должности ему удалось создать при СДПГ собственное информационное агентство, чтобы партийные газеты были в меньшей зависимости от буржуазных информационных агентств. Во время Первой мировой войны Мюллер поддержал политику классового мира, но в августе 1914 года на встрече в Париже как представитель СДПГ пытался убедить французских и немецких социал-демократов в необходимости воздержаться в голосовании по вопросу военных кредитов. В январе 1919 года вместе с Отто Вельсом стал сопредседателем партии. Мюллер был членом Рейхсбаннера, организации, объединившей представителей СДПГ, центристов и НДП в защиту республики.

Депутат

В 1903—1906 годах Мюллер был членом городского собрания Гёрлица. В 1908 году он безуспешно выдвигал свою кандидатуру на выборы в прусский ландтаг. В 1916—1918 годах — депутат рейхстага, от избирательного округа Райхенбах-Нойроде. В 1919—1920 годах был депутатом Веймарского национального собрания. С 1920 года и вплоть до своей смерти являлся депутатом рейхстага. С 1920 по 1928 год председательствовал в парламентской фракции СДПГ.

Государственные должности

После Ноябрьской революции с 11 ноября по 21 декабря 1918 года Герман Мюллер участвовал в работе исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов Большого Берлина, затем центрального комитета вплоть до формирования правительственного кабинета Шейдемана.

С 21 июня 1919 по 26 марта 1920 года Мюллер возглавлял министерство иностранных дел в имперском правительстве Густава Бауэра. В этой должности Герман Мюллер подписывал Версальский договор. С 27 марта по 6 июня 1920 года Мюллер находился на посту рейхсканцлера Веймарской республики.

28 июня 1928 года Мюллер был вновь назначен рейхсканцлером, однако 27 марта 1930 года он ушёл в отставку, не получив поддержки от фракции СДПГ в рейхстаге по вопросу о фонде страхования безработных.

Герману Мюллеру удалось создать «большую коалицию», в последний раз за историю Веймарской республики. Однако этот союз, включавший в себя представителей СДПГ, НДП, ННП, БНП и партии Центра, оказался непрочным. Коалиция погрязла в межпартийных спорах по бюджетным вопросам в условиях углубляющегося экономического кризиса, вследствие чего преемник Мюллера Генрих Брюнинг предпочёл опираться не на парламентское большинство, а на чрезвычайные постановления президента Гинденбурга.

Литература

• Prager E. Hermann Müller und die Presser // Mitteilungen des Vereins Arbeiterpresse. — 1931. — H. 312 (Apr.). — S. 1—2.
• Hoffend A. «Mut zur Verantwortung» — Hermann Müller. — Mannheim: Von Brandt, 2001. — 95 S. — ISBN 3-926260-49-1.  (нем.)
• Roidl A. Die «Osthilfe» unter der Regierung der Reichskanzler Müller und Brüning. — Weiden; Regensburg: Eurotrans, 1994. — 100 S. — ISBN 3-929318-17-2.  (нем.)
• Rainer Behring Wegbereiter sozialdemokratischer Außenpolitik: Hermann Müller // Frankfurter Allgemeine Zeitung. — 2006, 26. Apr. — S. 8.  (нем.)

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Герман Мюллер
• [www.fes.de/archiv/adsd_neu/inhalt/newsletter/newsletter/NL%202006/NL%2004%202006/html42006/kneib.html Биография на сайте фонда Фридриха Эберта]  (нем.)
• [www.dhm.de/lemo/html/biografien/MuellerHermann/index.html Краткая биографическая справка на сайте Немецкого исторического музея]  (нем.)
• [www.reichstag-abgeordnetendatenbank.de/selectmaske.html?pnd=118584979&recherche=ja Мюллер в базе данных о депутатах рейхстага на сайте Баварской государственной библиотеки]  (нем.)
• [www.bundesarchiv.de/aktenreichskanzlei/1919-1933/0001/adr/adrmr/kap1_1/para2_266.html Краткая биографическая справка на сайте Федерального архива]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Мюллер, Герман (рейхсканцлер)

– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.