Мютюэлизм

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мютюализм»)
Перейти к: навигация, поиск

Мютюэлизм (фр. mutuellisme) — анархическое направление экономической теории и социальной и политической философии, восходящее к первой половине XIX века, в особенности — к работам П. Ж. Прудона.



Мютюэлизм в человеческом обществе

В чисто экономическом плане мютюэлизм означает товарищества без бюрократии, капиталистической логики хозяйствования и прибыли. Кроме того, как финансово-экономическая гипотеза, мютюэлизм означает, что при одинаковой налоговой нагрузке, каждый участник был бы готов нести такую нагрузку, при которой все остальные получали бы выгоду.

Также мютюэлизмом называют теорию Прудона.

Мютюэлизм является важной составляющей коллективистского анархизма и развился из практики взаимной помощи среди трудящихся. Возник мютюэлизм в среде объединений рабочих и ремесленников Франции XIX века; объединения именовались большей частью обществами взаимной поддержки (фр. sociétés de secours mutuel) и были единственной формой легальных объединений трудящихся. Самую большую известность получило основанное в 1827 году в городе Лион объединение ткачей, называвших себя «мютюэлистами» (фр. mutuellistes).

Эксплуатируемые капиталом мелкие ремесленники взяли на себя обязательства поддерживать материально испытывающих трудности товарищей из единой кассы, пополнявшейся в основном за счёт штрафов, а также к обмену производственным опытом и передаче освободившихся станков коллегам по профессии. Кроме того они вели нелегальную борьбу против повышения цен на сырьё и против понижения цен на продукты их труда.

Одним из важных представителей был Пьер-Жозеф Прудон: по его задумке, общество должно быть организовано на основе товарищеских групп свободных индивидов. Основные продукты потребления должны обмениваться на основании ценности труда, вложенного в них. Беспроцентные кредиты должны обмениваться через так называемый «Народный банк» (фр. Banque du Peuple). Целевой группой идей Прудона были крестьяне, ремесленники, люди свободных профессий, специалисты и т.д., то есть люди трудящиеся самостоятельно. Коммунальное управление должно было находиться в руках объединений, а не бюрократов или советов. Позднее, в 1863 году в сочинении «О федеративном принципе» (фр. Du principe fédératif et de la nécessité de reconstituer le parti de la révolution) Прудон пытался противодействовать атомизации товариществ, выступая за федеративную организацию.

Идеи мютюэлизма распространились в XIX столетии во Франции, Англии и США, но не учитывали таких факторов как крупная промышленность, капитал и классовое расслоение общества. Из мютюэлизма развилось движение товариществ (хотя управляется оно согласно демократическо-представительским принципам, а не анархическим). После второго лионского восстания 1834-го года мютюэлизм ограничивается реформистскими начинаниями.

Французский социолог Эмиль Дюркгейм находился под влиянием идей мютюэлизма.

Известные мютюэлисты

Напишите отзыв о статье "Мютюэлизм"

Отрывок, характеризующий Мютюэлизм

– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.