Мягков, Тимофей Егорович

Тимофей Мягков
Имя при рождении:	Тимофей Егорович Мягков
Дата рождения:	1811(1811)
Место рождения:	c. Тёплое, Лебедянский уезд, Тамбовская губерния
Дата смерти:	21 января 1865(1865-01-21)
Место смерти:	Москва
Подданство:	Российская империя Российская империя
Жанр:	художник-портретист, живописец, иконописец
Учёба:	Московское училище живописи, ваяния и зодчества
Работы на Викискладе

Тимофе́й Его́рович Мягко́в (1811—1865) — российский художник-портретист, живописец, иконописец. Один из первых выпускников Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Член Московского общества любителей художеств.

Биография

Тимофей Мягков родился в июне 1811 года в селе Тёплое Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Числился как вольноотпущенный из государственных крестьян. Поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где учился, видимо, в период от 1833 до 1842 года. Первое время жил у художника Максимова Алексея Максимовича. Учёбу в Москве совмещал с работой — расписывал храмы в Тамбовской и Рязанской губерниях и выполнял портреты местных помещиков, купцов и священнослужителей. В 1842 году от Императорской Академии художеств получил звание неклассного художника (за номером семь) за картину «Старуха с девушкой, подающей милостыню мальчику» — «во внимание к хорошим познаниям в живописи исторической и портретной». В 1843 принимал участие в выставке ученических работ, устроенной по случаю создания Московского училища живописи, ваяния и зодчества и был отмечен как «обещающий быть портретистом отличным». В 1845 Мягков был награждён серебряной медалью второго достоинства за работу «Семейство за чайным столом» («Семейная сцена», «Семейный портрет» — портрет семьи Загряжских) и портрет г-на Загряжского. Тимофей Егорович много работал в церквях и храмах Москвы и других городов, таких как Тула, Тверь, Елец, Задонск, Лебедянь. Имел собственный дом в Москве на Выползовом переулке. Дочь Мягкова, Екатерина, вышла замуж за художника Колесова Алексея Михайловича. Скончался Тимофей Егорович Мягков в Москве 4 (21) января 1865 и был похоронен на Лазаревском кладбище в Москве.

Творчество

Погибшие работы

Большая часть работ Мягкова погибла вместе с храмами. На сегодня установлено, что им были выполнены:

• в 1834 для храма Дмитрия Солунского в Данкове 9 больших картин, среди которых «Насыщение пяти тысяч пятью хлебами» (8,5 х 10 м), и четыре образа; для Георгиевской церкви в том же Данкове — 5 больших картин и 23 образа;
• в 1835 — живописные работы в Храме Рождества Христова в Палашах (разрушен в 1935); восстановление иконы Божией Матери «Взыскание погибших» (перенесена в храм Воскресения Словущего на Успенском Вражке).
• в 1842—1844 гг. роспись Владимирского храма в Ельце;
• в период с 1844 по 1855 гг. реставрационные работы в Чудовом монастыре под руководством архитектора М. Д. Быковского, в частности, в Алексеевской церкви (взорвана в 1929 г.);
• около 1847 г. — все иконы и настенная живопись в Храме Казанской иконы Божией Матери в Туле (разрушен в 1929 г.);
• в период между 1848 г. и 1854 г. — живописные работы в Спасо-Преображенском соборе в Твери (разрушен в 1935 г.);
• около 1850 г. — иконостасы для Владимирского собора (проект архитектора К. Тона) в Задонском Рождество-Богородицком монастыре; лучшими в художественном отношении считались в них иконы Спасителя, Божией Матери и Александра Невского в главном иконостасе, Спасителя и Богоматери в приделе св. мученицы царицы Александры, св. мученицы Валентины, преподобной Марии Египетской, жертвоприношение Авраама и видение пророка Исаии, запрестольная икона Спасителя в главном алтаре, в 9 аршин высоты;
• 1854—1855 гг. — роспись стен Храма Воскресения Словущего в Покровском ставропигиальном женском монастыре в Москве при перестройке храма под руководством архитектора М. Д. Быковского;
• между 1855 и 1861 гг. — настенная роспись, в том числе в куполе, в Ново-Казанском соборе Лебедяни, а также пять больших картин, среди которых копия картины Александра Иванова Явление Христа народу (не сохранились);
• в 1865 г. — роспись стен в Церкви Троицы Живоначальной на Самотеке (совместно с художником Колесовым А. М.);
• живописные работы в церкви Святителя Николая на Пупышах (разрушена в 1931 г.).

Среди утерянных работ целая серия портретов:

• Авдотьи Петровны Елагиной, хозяйки одного из самых знаменитых московских литературных салонов пушкинской эпохи
• Ивана Алексеевича Яковлева, отца Александра Герцена
• Соломона Михайловича Мартынова (отца печально известного Николая Мартынова)
• Копьева Алексея Даниловича, писателя
• Архиепископа Евгения (Казанцева)
• Князей Голицыных
• Апраксиных
• Загряжских

Уцелевшие работы

• В Третьяковской галерее хранится тот самый «Семейный портрет», за который художник получил серебряную медаль
• Портрет неизвестного (также в Третьяковской галерее).
• Портрет графа Ивана Гавриловича Чернышева-Кругликова. 1843. Собрание живописи Государственного Исторического Музея, Москва.
• Портрет графини Софьи Григорьевны Чернышевой-Кругликовой, жены Ивана Гавриловича Чернышева-Кругликова. 1843. Собрание живописи Государственного Исторического Музея, Москва.

Эта работа, как и предыдущая, происходит из Ярополецкого имения Чернышевых-Кругликовых (позднее — Чернышевых-Безобразовых).

• Семейный портрет. 1842. Рязанский художественный музей.
• «Святое распятие». Липецкий областной краеведческий музей.
• В Храме Святителя Николая в Кузнецах в Москве уже больше 150 лет на стене висят огромные картины работы Мягкова «Страшный суд» и «Голгофа» — храм не закрывался во времена советской власти, благодаря чему и сохранились картины. Картины нуждаются в реставрации.

Галерея работ

• UnknownPortret.jpg
• Myagkov JesusChrist.jpg

Библиография

• Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Живопись первой половины XIX века. — 2005. — Т. 3. — С. 234.
• [lebedyan.com/php_personalii/personalii_40.php Лебедянь. Мягковы.]
• www.history-ryazan.ru/node/4510.
• Покровский монастырь. У Покровской заставы. Московская патриархия, 2001, стр.22
• Иеромонах Даниил (Сычёв). Вязьма. Очерки истории. — М., 1997. — С. 185—190.
• [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7210.php Любовь Кубецкая. Святыни Задонска]
• [www.lebedyan.com/php_history/architecture_1.php В. Акимов, Ю. Рыжков. Символ города]
• Краеведческий сборник «Елецкая быль». Вып. 8. Город Елец в его прошлом и настоящем. Липецк, 1999, стр.128
• Материалы для историко-статистического описания Тульской губернии. — Вып. 1. Светлые храмы г. Тулы / Под ред. Н. И. Троицкого. — Тула, 1888.
• Степанова С. С. Московское училище живописи и ваяния. — СПб., 2005.
• Салимов А. М. Тверской Спасо-Преображенский собор. — АНТЭК, 1994.
• У Троицы на Самотеке. Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2003.
• Клоков А. Ю., Найденов А. А., Новосельцев А. В. Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой Епархии: Елец. — Липецк, 2006. — С. 232.
• Клоков А. Ю., Морев Л. А., Найденов А. А. Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой Епархии: Задонский район: Часть I. — Липецк, 2007. — С. 159.

Отрывок, характеризующий Мягков, Тимофей Егорович

Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.