Лукшене, Мяйле
| Мяйле Юлия Лукшене–Матьошайтите | |
| Meilutė Julija Lukšienė–Matjošaitytė | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
16 октября 2006 (93 года) |
| Место смерти: |
Вильнюс, Литва |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
история |
| Место работы: |
Вильнюсский университет |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Каунасский университет им. Витаутаса Великого |
| Награды и премии: |
Орден великого князя литовского Гедиминаса, крест рыцаря-командора Витаутаса Великого, медаль ЮНЕСКО |
Мя́йле Ю́лия Лукше́не–Матьошайти́те (лит. Meilutė Julija Lukšienė-Matjošaitytė; 20 августа 1913 года, Вена, Австрия — 16 октября 2009 года, Вильнюс, Литва) — литовский историк культуры и общественный деятель.[1] Она была одной из основательниц общества Саюдис, политической организации, которые выступала за независимость Литвы в конце 1980-х и начале 1990-х годов.
Содержание
Биография
Мяйле Юлия Лукшене происходит из известной семьи — деятелей литовской культуры. Она получила образование в межвоенный период — в 1931 году окончила вильнюсскую гимназию им. Витаутаса Великого, в 1942 году окончила Гуманитарный факультет Каунасского университета им. Витовта Великого, получив специальность по литовской литературе, истории. Лукшене защитила две диссертации в области гуманитарных наук, является почётным доктором в области социальных наук (сфера образования, науки).
Лукшене умерла 16 октября 2009 года в Вильнюсе, Литва, в возрасте 97 лет.[1].
Семья
Муж Лукшене, Казимерас Лукша (Lukša) (1906—1983) был банковским работником. В 1940—1970 годах Казимерас работал преподавателем по экономике (экономическому анализу и международной торговле) на курсах в Вильнюсском университете. В 1945—1946 годах он был деканом факультета экономики. С Мяйле они воспитали двух дочерей: Ingė Lukšaitė, Гедре Lukšaitė-Mrazkova — профессор факультета музыки в Академии исполнительских искусств в Праге, и сына Rimtis Lukša, который является доктором естественных наук.
Профессиональная деятельность
Лукшене является автором и соавтором многочисленных учебных изданий и документов, она работала преподавателем университета, в 1951—1958 годах была заведующим кафедрой литовской литературы Вильнюсского университета. В своё время она была обвинена в национализме, антисоветской позиции и уволена из университета, лишена работы. С 1959 по 1997 год она работала научным сотрудником в научно-исследовательском институте Литвы.
В 1988 году Лукшене была избрана членом инициативной группы движения Литвы Саюдис. Движение добивалось независимости Литвы. Луксине уделяла огромное внимание созданию принципов литовского общества, а по сути тому, что служило и принципами социалистического общества — идеям гуманизма, равенства, демократии, национальной идентичности и их внедрению и распространению в обществе.
Награды и звания
В 1994 году Лукшене награждена орденом «Орден Великого князя Литовского Гядиминаса». В 2003 году ей был вручен большой крест рыцаря-командора Витаутаса Великого. В 2004 году награждена медалью ЮНЕСКО за личный вклад в укрепление научно-практического образования, как основы создания государства. В 2007 году она получила почетную награду Министерства образования и науки Литвы.
Память
100-летие со дня рождения Мейле Луксине отмечается по решению ЮНЕСКО.
Библиография
- Jono Biliūno kūryba, monografija, 1956 г.
- Мысли о демократическом образовании в XVIII веке (Demokratinė ugdymo mintis XVIII a.). I pusėje, 1970 г.
- Demokratinė ugdymo mintis XVIII a. II p. — XIX a. I pusė, 1985 г.
- Tautinės mokyklos koncepcija" (1988)
- Концепция образования в Литве (Lietuvos švietimo koncepcija) (1992)
- Lietuvos švietimo reformos gairės (1993)
- Bendrojo lavinimo mokyklos programos (1994)
Напишите отзыв о статье "Лукшене, Мяйле"
Литература
- Meilė Lukšienė. Visuotinė lietuvių enciklopedija, T. XIII (Leo-Magazyn). — Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidybos institutas, 2008. 690 psl.
Примечания
- ↑ 1 2 [m.lrytas.lt/-12556801411254590040-mir%C4%97-literat%C5%ABrolog%C4%97-kult%C5%ABros-istorik%C4%97-edukolog%C4%97-m-j-luk%C5%A1ien%C4%97.htm Mirė literatūrologė, kultūros istorikė, edukologė M.J.Lukšienė], Lietuvos rytas (16 октября 2009). Проверено 1 ноября 2009.
Отрывок, характеризующий Лукшене, Мяйле
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
