Мясников, Михаил Акимович

Михаил Акимович Мясников
Дата рождения	4 июня 1893(1893-06-04)
Место рождения	Ставрополь
Дата смерти	7 сентября 1974(1974-09-07) (81 год)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР → Россия Россия
Род войск	Пехота Механизированные войска
Годы службы	1914 — 1917 годы 1919 — 1946 годы
Звание
Командовал	Саратовский крепостной полк Ставропольская стрелковая бригада 23-й стрелковый полк 2-я танковая бригада 23-й механизированный корпус 31-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Акимович Мясников (4 июня 1893 года, Ставрополь — 7 сентября 1974 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-майор (1940 год).

Начальная биография

Михаил Акимович Мясников родился 4 июня 1893 года в Ставрополе.

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В октябре 1914 года был призван в ряды Русской императорской армии и направлен на учёбу в Тифлисскую школу прапорщиков, после окончания которой в 1915 году участвовал в боевых действиях на Западном фронте, находясь на должностях младшего офицера роты запасного полка, командира стрелковой роты и батальона. В декабре 1917 года в чине штабс-капитана был демобилизован из рядов армии, после чего работал завхозом 1-го Советского лазарета в Саратове.

В марте 1919 года был призван в ряды РККА и направлен в Саратовский крепостной полк (Южный фронт), где служил на должностях помощника командира и командира полка. В ноябре того же года был назначен на должность полевого инспектора пехоты Запасной армии Юго-Восточного фронта, в феврале 1921 года — на должность командира Ставропольской стрелковой бригады (Северокавказский военный округ), а в июне — на должность помощника Ставропольского губернского военкомата. Принимал участие в боевых действиях на Южном, Юго-Восточном и Кавказском фронтах, а также против повстанцев на Северном Кавказе.

Межвоенное время

В декабре 1921 года Мясников был направлен на учёбу в Военную академию РККА, после окончания которой в октябре 1924 года назначен на должность начальника оперативной части штаба 6-й стрелковой дивизии (Московский военный округ), дислоцированной в Орле, в апреле 1925 года — на должность помощника начальника Интернациональной объединённой военной школы в Ленинграде, а в октябре 1926 года — на должность помощника и заместителя начальника Научно-уставного отдела Штаба РККА.

С мая 1930 года служил командиром и комиссаром 23-го стрелкового полка, с июня 1931 года — председателем секции Научно-технического управления моторизации и механизации Красной Армии, с июня 1932 года — помощником инспектора Автобронетанковых войск РККА, с февраля 1933 года — инспектором Управления моторизации Красной Армии, а с декабря — начальником отдела боевой подготовки мотомеханизированных войск Красной Армии.

В ноябре 1934 года Мясников был направлен на учёбу на оперативный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе, после окончания которого в сентябре 1935 года назначен на должность начальника 2-го отдела Генштаба РККА, в мае 1936 года — на должность командира 2-й танковой бригады (Ленинградский военный округ), в январе 1938 года — на должность начальника Автобронетанковых войск Приволжского военного округа, в сентябре 1939 года — на должность помощника командующего войсками Приволжского военного округа по вузам, а в марте 1941 года — на должность командира 23-го механизированного корпуса (Орловский военный округ).

Великая Отечественная война

С началом войны Мясников находился на прежней должности. Корпус с начала июля принимал участие в боевых действиях в ходе Смоленского сражения. С конца июля генерал-майор Мясников находился в эвакогоспитале по болезни и после выздоровления находился в отпуске в Воронеже и Москве.

В октябре стал временно исполняющим должность начальника 2-го отдела, в апреле 1942 года был назначен на должность заместителя начальника Главного управления Всевобуча Красной Армии, а в июле 1944 года — на должность заместителя командующего 31-й армией, которая принимала участие в боевых действиях в ходе Вильнюсской и Восточно-Прусской наступательных операций.

Послевоенная карьера

С июля 1945 года временно исполнял должность командующего 31-й армией, а в сентябре того же года был зачислен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования с прикомандированием для работы к Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова и в январе 1946 года назначен на должность старшего преподавателя этой академии.

Генерал-майор Михаил Акимович Мясников в июле 1946 года вышел в отставку. Умер 7 сентября 1974 года в Москве. Похоронен на Котляковском кладбище.

Награды

• Орден Ленина;
• Орден Красного Знамени;
• Орден Кутузова 2 степени;
• Медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 237—238. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Мясников, Михаил Акимович

– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.