Мёдон

О древнегреческих героях см. Медонт

Мёдо́н (фр. Meudon) — коммуна во Франции, юго-западный пригород Парижа на южном берегу Сены в департаменте О-де-Сен. С медонских холмов открывается один из лучших видов на французскую столицу. Население составляет 44 200 жителей. (2005).

Мёдон развивался вокруг резиденции Бурбонов, которую Людовик XIV выстроил для своего сына, «великого дофина». После смерти престолонаследника Мёдонский дворец пришёл в упадок и был окончательно уничтожен в годы Франко-прусской войны. Его руины переданы в распоряжение филиала Парижской обсерватории. Подобная же судьба постигла и дворец Бельвю в Мёдоне, построенный для маркизы де Помпадур королевским архитектором Габриэлем.

Мёдон претендует на право называться родиной французского воздухоплавания. В 1880 году инженер Шарль Ренар построил в Мёдоне ангар, рядом с которым проводились испытания первых летательных аппаратов. Именно в Мёдоне поднялся в воздух дирижабль La France.

В XIX веке Мёдон стал подлинной меккой для художественной молодёжи. Здесь жили Мопассан, Ренуар и Мане, а вилла Родена с его могилой объявлена национальным музеем. С Мёдоном связаны последние годы жизни писателей Рабле и Селина. Рихард Вагнер сочинил здесь «Летучего голландца», а Марина Цветаева — посмертное послание к Рильке («Новогоднее»).

В феврале 1897 года в Мёдоне состоялась дуэль между поэтом, романистом и критиком Жаном Лорреном и писателем Марселем Прустом. Причиной дуэли была разгромная рецензия Лоррена на книгу Пруста «Утехи и дни». Секундантом со стороны Пруста был его друг, художник-импрессионист Жан Беро. Здесь же провёл несколько детских лет Сартр.

После революции в России небольшой старинный городок, расположенный между Парижем и Версалем, был сразу облюбован беженцами из России — из него до столицы было всего 20 минут езды на поезде, да и квартиры здесь стоили дешевле. В конце 1920-е годов здесь был построен православный Спасо-Воскресенский храм, расписанный Ю. Н. Рейтлингер.

Из современных обитателей наиболее известны Джонни Депп и Ванесса Паради, около 40 лет в Мёдоне жил Борис Спасский.

Ссылки

• [www.meudon.fr/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Мёдон

В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.