Колосов, Митрофан Алексеевич

Митрофан Алексеевич Колосов
Дата рождения:	1839(1839)
Место рождения:	Дмитриев-на-Свапе, Курская губерния, Российская империя
Дата смерти:	14 (26) января 1881(1881-01-26)
Место смерти:	Ялта, Российская империя
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	история русского и старославянского языка, диалектология
Место работы:	Варшавский университет
Альма-матер:	Харьковский университет
Известен как:	диалектолог

Митрофан Алексеевич Колосов (1839 год, Дмитриев-на-Свапе, Курская губерния — 14 (26) января 1881, Ялта) — русский филолог. Историк русского и старославянского языка, диалектолог. Член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (1878).

Биография

Митрофан Колосов родился в купеческой семье города Дмитриева-на-Свапе Курской губернии. Начальное образование получал в уездном училище, откуда поступил в 3-й класс курской гимназии, но был исключён из неё из-за того, что позволял непочтительные отзывы о начальстве. Впоследствии, после скитаний по разным городам ему с большим трудом удалось выдержать экзамен на домашнего учителя в 1858 году в Харьковской гимназии.

Потом он поселился в Купянске, где ему посчастливилось получить место в уездном училище с жалованием в 4 рубля 50 копеек в месяц. Через два года Колосов возвратился в Харьков, сдал в 1860 году экзамен на приходского учителя и записался вольнослушателем на историко-филологический факультет Харьковского университета. Через год он поступил на филологический факультет. Там он изучал церковнославянский и русский языки под руководством Петра и Николая Лавровских и Александра Потебни. Окончив обучение в 1865 году со степенью кандидата, Колосов работал преподавателем словесности в различных гимназиях — симферопольской, таганрогской и нескольких одесских. Колосов отличался прямотой характера и независимостью, из-за чего не задерживался надолго ни в одной гимназии.

В 1870 году он был командирован от Одесской Ришельевской гимназии в командировку за границу, «для ознакомления с методами преподавания и родом обучения в германских средне-учебных заведениях, а равно в землях славянских, в Сербии и Чехии». Во время командировки он хорошо ознакомился с чешским и сербским языками, познакомился с представителями славянской науки.

В 1871 году Митрофана Колосова пригласил преподавать в Варшавский университет его учитель П. А. Лавровский, бывший там ректором. В университете, в котором он и остался до конца жизни, Колосов числился сначала исполняющим должность доцента на кафедре русского и церковнославянского языка. Он с большим рвением принялся изучать историю русского и старославянского языка, составил тщательно проработанные программы по этим дисциплинам. Большое внимание учёный уделял русской диалектологии. Его интересовали в основном фонетические особенности русских говоров.

В 1872 году Колосов защитил в Харьковском университете магистерскую диссертацию «Очерк истории звуков и форм русского языка с XI по XVI столетие». Сотрудничал с воронежским журналом "Филологические записки".

1 февраля 1873 году он стал экстраординарным профессором Варшавского университета по кафедре русского и церковнославянского языков и истории русской словесности.

С 1875 года по поручению 2-го отделения Академии наук он в течение двух лет объезжал территории северновеликорусских говоров, составив подробные отчёты, и изложив свои наблюдения в большом труде «Обзор звуковых и формальных особенностей народного русского языка» (1878). Изыскания Колосова по диалектологии, хоть и содержали некоторые недостатки, всё равно имели большое значение в истории науки о русском языке. 3 октября 1878 года Колосов защитил докторскую диссертацию. Научные заслуги учёного были оценены академическим сообществом, и в том же году, 29 декабря, он был избран членом-корреспондентом 2-м отделением Академии наук.

С 1879 года приступил к изданию журнала «Русский филологический вестник», ставшего одним из лучших в области филологии.

Тяжёлая работа по изданию журнала подорвала и без того слабое здоровье Колосова. Он был вынужден передать управление журналом в другие руки, а сам, получив командировку с учёной целью в России и за границей, в январе 1880 года уехал в Ниццу. Летом 1881 года он приехал в Ялту, где 14 января 1881 году умер от чахотки.

Основные работы

• Очерки с натуры. СПб., 1867.
• Старославянская грамматика: Учебник для гимназий. Одесса, 1868. (30 переизданий до 1914)
• Теория поэзии: Учебник для средних учебных заведений. Одесса, 1870. (3 переиздания до 1884)
• Звук ъI в его отношении къ оу въ ст.-славянскомъ. Славянский вестник // Филологические записки. Воронеж. 1872.
• Очерк истории звуков и форм русского языка с XI по XVI столетия. Варшава, 1872.
• Материалы для характеристики северно-великорусского наречия. Варшава, 1874.
• Заметки о языке и народной поэзии в области северно-великорусского наречия. СПб., 1877.
• Обзор звуковых и формальных особенностей народного русского языка. Варшава, 1878.

Литература

• Карский Е. Ф. Митрофан Алексеевич Колосов: Из истории русского языковедения. Варшава, 1903.
• Булахов М. Г. Восточнославянские языковеды: Биобиблиографический словарь. Т. 1. Минск: Изд-во БГУ, 1976.
• Тупиков Н. М. Колосов, Митрофан Алексеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.rulex.ru/xPol/index.htm?pages/12/077.htm Биография в Биографическом словаре Половцова]
• [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es3/es3-0641.htm Колосов, Митрофан Алексеевич]// Энциклопедия «Слова о полку Игореве»
• [www.mgpu.ru/download.php?id=1619 Биография в «Методических рекомендациях к прохождению практики по диалектологии для студентов-филологов»].

Отрывок, характеризующий Колосов, Митрофан Алексеевич

Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.