Солодилов, Макар Алексеевич
| Макар Алексеевич Солодилов | ||||||
| Дата рождения |
13.3.1909[1] | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||||
| Дата смерти |
10.7.1975[1] | |||||
| Место смерти | ||||||
| Принадлежность | ||||||
| Сражения/войны |
бои у озера Хасан | |||||
| Награды и премии |
| |||||
Макар Алексеевич Солодилов (13 марта 1909, Курская область — 10 июля 1975, Донецкая область) — командир 109-го гвардейского штурмового авиационного полка 6-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 2-го гвардейского штурмового авиационного корпуса 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта, гвардии майор. Герой Советского Союза.
Содержание
Биография
Родился 13 марта 1909 года в семье крестьян в селе Липовское ныне Черемисиновского района Курской области[1].
Русский[1].
Окончил 7 классов и курсы инструкторов буровзрывных работ при Донецком горном институте, работал на руднике Рутченково Донецкой области[1].
Член КПСС с 1932 года[1].
С 1934 года Красной Армии[1].
В 1936 году окончил Ворошиловградскую военно-авиационную школу пилотов[1].
Летом 1938 года участвовал в боевых действиях у озера Хасан[2].
Участник боёв на реке Халхин-Гол в 1939 году[2][1].
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года[1], свыше 50 боевых вылетов он выполнил на бомбардировщике СБ, затем освоил штурмовик Ил-2[2].
Участник боев над Сандомирским плацдармом[2].
15 января 1945 года при выполнении боевой задачи отвлёк на себя огонь нескольких зенитных орудий противника, обеспечив выполнение боевой задачи по поддержке наступавших войск 1-го Украинского фронта[2].
Командир 109-го гвардейского штурмового авиационного полка гвардии майор Макар Солодилов к маю 1945 года совершил 116 боевых вылетов, нанеся врагу большой урон в живой силе и технике[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии майору Макару Алексеевичу Солодилову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
С 1947 года майор М. А. Солодилов — в запасе[1].
Жил в городе Славянск Донецкой области[2]. Скончался 10 июля 1975 года[1].
Награды
Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями[1].
Память
Именем Героя названа одна из улиц города Славянска[1].
Напишите отзыв о статье "Солодилов, Макар Алексеевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Солодилов Макар Алексеевич // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — С. 502. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 подполковник-инженер В. Усов. Всегда рядом со мной // Память огненных лет. М., Воениздат, 1975. стр.226-229
Литература
- Кавалеры Золотой Звезды. Донецк: Донбас, 1976. стр.391-393
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3240 Макар Алексеевич Солодилов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 19 апреля 2014.
Отрывок, характеризующий Солодилов, Макар Алексеевич
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
