Луговых, Михаил Григорьевич

Михаил Григорьевич Луговых
Дата рождения	15 сентября 1922(1922-09-15)
Место рождения	с. Яковлевка, Сухоборская волость, Челябинский уезд, Челябинская губерния, РСФСР (ныне Щучанский район, Курганская область)
Дата смерти	16 сентября 1984(1984-09-16) (62 года)
Место смерти	Пятигорск, Ставропольский край, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Звание	гвардии старший сержант
Часть	102-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	электромонтёр

Михаил Григорьевич Луговых (15 сентября 1922, Яковлевка, ныне Курганская область — 16 сентября 1984, Пятигорск) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, полный кавалер ордена Славы, командир отделения взвода пешей разведки 318-го гвардейского стрелкового полка гвардии старший сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Михаил Григорьевич Луговых родился 15 сентября 1922 года в селе Яковлевка Сухоборской волости Челябинского уезда Челябинской губернии (ныне деревня в Щучанском районе Курганской области) в крестьянской семье.

В начале 1930 года отец был осуждён по Постановлению СНК и ЦИК от 01 февраля 1930 года за антисоветскую агитацию, семья раскулачена и выслана на Север, в Мурманскую область. Здесь Михаил окончил 7 классов, работал электромонтёром в городе Кировск Мурманской области.

В августе 1941 года был призван в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. С того же времени участвовал в боях с захватчиками на Северном и Карельском фронтах.

Летом 1943 года, член ВЛКСМ старший сержант Луговых, будучи курсантом пулемётного взвода учебной роты 104-й стрелковой дивизии, при отражении атаки противника на рубеже озера Верхний Верман, огнём из своего пулемёта уничтожил расчёт вражеской огневой точки и ещё до 12 солдат противника. За этот бой получил первую боевую награду — медаль «За боевые заслуги». В этом бою был ранен, но после выздоровления вернулся в свою дивизию. После очередного ранения и госпиталя был направлен в другую часть. К лету 1944 года воевал уже во взводе пешей разведки 311-го стрелкового полка 65-й стрелковой дивизии.

15 июля 1944 года старший сержант Луговых с группой бойцов скрытно проник в расположение противника в районе станции Лоймола, проделал проход в проволочных и минных заграждениях, добыл ценные сведения, вывел разведчиков из-под вражеского артиллерийско-миномётного огня на свою территорию.

Приказом от 31 июля 1944 года старший сержант Луговых Михаил Григорьевич награждён орденом Славы 3-й степени.

12 октября 1944 года в бою за господствующую, высоту у деревни Луостари старший сержант Луговых взял в плен немецкого офицера и доставил его в часть.

Приказом от 27 ноября 1944 года старший сержант Луговых Михаил Григорьевич награждён орденом Славы 2-й степени.

После окончания боёв на севере дивизия, в которой воевал Луговых, преобразованная в 102-ю гвардейскую, была переброшена на 2-й Белорусский фронт.

25 февраля 1945 года в бою на окраине города Шлохау гвардии старший сержант Луговых захватил вражеский пулемётный расчёт и вместе с оружием и боеприпасами доставил его в часть. При выходе советских войск к побережью Балтийского моря в районе города Данциг Луговых неоднократно участвовал в отражении вражеских контратак, был дважды ранен, но поля боя не покинул.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года за мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные в боях с захватчиками на заключительном этапе войны, командир отделения взвода пешей разведки 318-го гвардейского стрелкового полка гвардии старший сержант Луговых Михаил Григорьевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

Демобилизован в 1945 году. Жил в городе Пятигорске Ставропольского края. До выхода на пенсию работал электромонтёром Пятигорского участка конторы «Подземметаллзащита».

Михаил Григорьевич Луговых скончался 16 сентября 1984 года.

Реабилитирован 14 сентября 1992 года УВД Мурманской области по приговору 1930 года.

Награды

• Орден Славы I степени № 1611, 29 июня 1945 года
• Орден Славы II степени № 7669, 27 ноября 1944 года
• Орден Славы III степени № 78393, 31 июля 1944 года
• медали
  • Медаль «За боевые заслуги», 12 сентября 1943 года

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лозанович Л. Н. Кавалеры ордена Славы. Ставрополь, 1971

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13742 Михаил Григорьевич Луговых]. Сайт «Герои Страны». Проверено 2 сентября 2014.

Отрывок, характеризующий Луговых, Михаил Григорьевич

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.