Negotiable order of withdrawal account
Negotiable order of withdrawal account (сокр. NOW account, в русской экономической литературе называется НАУ-счёт) — в США так называется сберегательный счёт, владелец которого имеет право при уведомлении банка за 30 дней выписать обращающиеся приказы об изъятии (negotiable orders of withdrawal) и использовать их для платежей наравне с чеками.
История
НАУ-счета стали открываться после вынесения судом штата Массачусетс в мае 1972 года решения, разрешающего операции с такими депозитами взаимносберегательным банкам этого штата. С разрешения банковского департамента штата Нью-Гэмпшир местные взаимосберегательные банки также стали предлагать клиентам НАУ-счета с сентября 1972 года. С января 1974 года Конгрессом была одобрена практика ведения НАУ-счетов всеми депозитными учреждениями этих двух штатов. С марта 1976 года то же было распространено на Коннектикут, Мэн, Род-Айленд и Вермонт, а затем в ноябре 1978 года — на штат Нью-Йорк и в декабре 1979 года — на Нью-Джерси.
С 31 декабря 1980 года Закон о дерегулировании депозитных учреждений и денежно-кредитном контроле позволил всем депозитным учреждениям, застрахованным на федеральном уровне, открывать НАУ-счета.
Напишите отзыв о статье "Negotiable order of withdrawal account"
Литература
- Чарльз Дж. Вулфел. [www.cofe.ru/finance/russian/13/67.htm НАУ-счета] // Энциклопедия банковского дела и финансов. — М.: Фёдоров, 2000. — С. 794-795. — ISBN 5-88833-064-7.
Отрывок, характеризующий Negotiable order of withdrawal account
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
