Новосибирский государственный аграрный университет

Поделись знанием:
(перенаправлено с «НГАУ»)
Перейти к: навигация, поиск
Новосибирский государственный аграрный университет (НГАУ)
Год основания

1936 год

Тип

Государственный

Ректор

Денисов Александр Сергеевич

Президент

Кондратов Анатолий Федорович

Студенты

6200 чел. (очно), 6000 чел. (заочно)

Преподаватели

~550

Юридический адрес

630039, Российская Федерация, Новосибирск, ул. Добролюбова, 160

Сайт

[nsau.edu.ru/ u.ru]

К:Учебные заведения, основанные в 1936 году

Новосибирский государственный аграрный университет  — вуз города Новосибирска.

Новосибирский ГАУ (НГАУ) — крупный научно-образовательный центр двух областей Западной Сибири: Новосибирской, Томской. За годы работы, для предприятий АПК университетом подготовлено более 55 000 специалистов.





История

11 сентября 1936 года Новосибирский сельскохозяйственный институт открылся для первых студентов. За год до этого, 14 ноября 1935 года, был подписан приказ наркома земледелия СССР, согласно которому в Новосибирске должен был быть организован сельскохозяйственный институт с двумя факультетами: агрономическим и зоотехническим.

К началу занятий был подобран преподавательский состав: профессора, доценты, ассистенты, организовано 6 кафедр. В 1941 году состоялся первый выпуск специалистов: 45 агрономов и 34 зоотехника. В 1944 году, несмотря на все сложности военного времени, открывается факультет механизации, а в 1945 — заочное отделение, которое через 9 лет будет преобразовано в факультет заочного образования, а в 1992 году вместе с факультетом повышения квалификации станет институтом заочного образования и повышения квалификации. 1960 год ознаменовался открытием экономического факультета, а в 1962 от агрономического факультета отделился первый за Уралом факультет защиты растений. В 1979 году начата подготовка ветеринарных врачей.

В 1982 году в г. Кемерово открывается первый филиал, который позднее будет преобразован в Кемеровский сельскохозяйственный институт, а в 2002 году получит статус самостоятельного вуза. В 90-е годы в Томске появляется ещё один филиал — ныне Томский сельскохозяйственный институт, а в 2004 году — Северный филиал в городе Колпашево Томской области (закрыт).

В 1991 году Новосибирский сельскохозяйственный институт прошёл государственную аттестацию и получил статус университета. В его составе появляются юридический факультет и факультет государственного и муниципального управления.

Начинают формироваться международные связи, что приводит к организации международного отдела, который продолжает активно развиваться и совершенствоваться. В том же 1991 году в структуре университета создаётся научно-исследовательский институт ветеринарной генетики и селекции. В 1996 году был создан НИИ животноводства, а в 2003 — НИИ защиты растений.

Факультеты

  • Агрономический
  • Биолого-технологический
  • Инженерный институт
  • Экономический
  • Ветеринарной медицины
  • Юридический
  • Государственного и муниципального управления
  • Институт заочного образования
  • Повышения квалификации
  • Факультет среднего профессионального образования
  • Сельскохозяйственный техникум «Куйбышевский»
  • Институт дополнительного профессионального образования

Ректоры

Также непродолжительное время вуз возглавляли[1]:

  • М. В. Шурыгин
  • А. М. Лукьянов
  • И. В. Бородин
  • В. Т. Орлов
  • А. М. Кузьмищев

Ректорат

  • Ректор: Денисов Александр Сергеевич. Доктор технических наук, профессор, Заслуженный строитель РФ.
  • Президент: Кондратов Анатолий Федорович. Доктор технических наук, профессор, Заслуженный работник сельского хозяйства РФ.
  • Помощник ректора: Рыбалко Наталья Сергеевна.
  • Референт ректора: Телешева Елена Владимировна
  • Проректор по учебной работе: Бабин Владислав Николаевич, кандидат технических наук, доцент.
  • Проректор по воспитательной работе: Романькова Елена Анатольевна.
  • Проректор по научной работе: Рудой Евгений Владимирович, доктор экономических наук, доцент.
  • Проректор по лицензированию, аккредитации и ИТ: Наумкин Игорь Викторович. Кандидат биологических наук, доцент.
  • Проректор по экономическим вопросам: Вышегуров Султан Хаджибикарович. Доктор сельскохозяйственных наук, доцент.
  • Проректор по международным связям: Шинделов Андрей Викторович, кандидат технических наук, доцент
  • Проректор по производству: Иващенко Георгий Васильевич. Кандидат экономических наук
  • Директор института заочного образования и повышения квалификации: Медведчиков Владимир Михайлович. Кандидат технических наук, профессор, Заслуженный работник сельского хозяйства РФ.
  • Проректор по административно-хозяйственной работе: Червонный Василий Прокопьевич.
  • Директор Института дополнительного профессионального образования — проректор: Паршиков Владимир Иванович. Доктор философских наук, заслуженный работник высшей школы РФ, Почетный работник высшего профессионального образования РФ.
  • Советник-эксперт: Пискарев Александр Васильевич. Кандидат технических наук, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования РФ.
  • Главный бухгалтер: Корнилова Алла Владимировна, кандидат экономических наук, доцент.

См. также

Напишите отзыв о статье "Новосибирский государственный аграрный университет"

Примечания

  1. nsau.edu.ru/downloads/booklet.pdf

Ссылки

  • [nsau.edu.ru Официальный сайт НГАУ]

Отрывок, характеризующий Новосибирский государственный аграрный университет

– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.