НИИИ БТ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
38-й Научно-исследовательский испытательный ордена Октябрьской революции Краснознамённый институт имени Маршала бронетанковых войск Федоренко Я.Н.
Тип

научно-исследовательская испытательная организация

Основание

1931

Основатели

комбриг Г. Е. Прейсман

Расположение

г. Кубинка Московской области, Кубинка-1 Координаты: 55°33′21″ с. ш. 36°43′26″ в. д. / 55.55583° с. ш. 36.72389° в. д. / 55.55583; 36.72389 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.55583&mlon=36.72389&zoom=14 (O)] (Я)

Отрасль

танкостроительная

Сайт

[kubinkamuseum.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=233&Itemid=439 kubinkamuseum.ru]

К:Компании, основанные в 1931 году

Полигон (официальное название: 38-й Научно-исследовательский испытательный ордена Октябрьской революции Краснознамённый институт бронетанковой техники имени Маршала бронетанковых войск Федоренко Я. Н., НИИБТ, 38 НИИ Минобороны России) — единственная научно-исследовательская испытательная организация Министерства обороны Российской Федерации (Минобороны России) в области бронетанковой техники. Институт решает задачи по обоснованию основных направлений развития бронетанковых вооружений и техники (БТВТ), по разработке проектов тактико-технических требований к перспективным образцам, по поиску путей повышения боевых и эксплуатационных свойств объектов БТВТ, а также путей совершенствования системы танкотехнического обеспечения войск в мирное и военное время. С 2010 года структурно входит в 3 ЦНИИ Минобороны России.

В институте накоплен опыт организации и постановки научных исследований и проведения испытаний. Институт располагает единственным в России и СНГ, комплексом современного экспериментального оборудования для проведения научных исследований и испытаний как бронетанковых вооружений и техники, так и военной техники на их базе, а также народнохозяйственных гусеничных и колёсных машин.

На территории действующей войсковой части при НИИБТ Полигоне расположен один из крупнейших в мире музеев бронетехники — Военно-исторический музей бронетанкового вооружения и техники в Кубинке. Экспозиция музея включает в себя большую коллекцию танков, САУ, бронеавтомобилей различных стран мира и временных периодов.





История

В начале 1930-х годов в СССР начался интенсивный процесс насыщения войск и сил автомобильной и бронетанковой техникой, которую необходимо было испытывать и совершенствовать. В связи с этим 4 апреля 1931 года приказом Реввоенсовета СССР был создан 22-й научно-испытательный автобронетанковый полигон (НИАБП) Управления Механизации и Моторизации Рабоче-Крестьянской Красной Армии (войсковая часть (В/Ч) 68054). Первым начальником Полигона назначается комбриг Г. Е. Прейсман.

10 июля 1931 года 23 человека личного состава Полигона прибыли на строительную площадку 1,5 км южнее станции Кубинка Белорусской железной дороги и поселились в палатках. Именно этот день позднее, приказом Министра обороны СССР № 007 от 1971 года, установлен днём образования части.

Для проведения испытаний создавалась необходимая материально-техническая база, увеличивалась численность личного состава, обеспечивались его бытовые условия. С каждым годом росли и развивались деловые связи и сотрудничество Полигона с другими научно-исследовательскими организациями, конструкторскими бюро, заводами промышленности и войсками, рос и укреплялся авторитет Полигона как военно-научного учреждения.

В 1938 году решением Комитета обороны при АБТ Полигоне АБТУ РККА был образован Музей боевых машин. Выписка из постановления № 180 Комитета обороны при СНК Союза ССР от 1 августа 1938 года «Об использовании имеющихся в РККА несерийных старых типов танков»:[1]

Пункт 2. Создать в научно-исследовательском АБТ Полигоне АБТУ РККА Музей боевых машин (танки, бронемашины и СУ).

Отпустить на организацию Музея 50 000 рублей из фонда НКО и передать Музею:

Рикардо — 1 шт.       Т-24 — 2 шт.
Т-41 — 2 шт. Т-33 — 1 шт.
ПТ-1 — 1 шт. Т-29 — 1 шт.
Т-43 — 1 шт. Т-34 — 1 шт.
Виккерс 12 тн — 2 шт. Рено — 2 шт.
Карден-Лойд — 2 шт. Т-18 — 2 шт.
Транспортёр Т-26 — 1 шт. Зарядный ящик Т-26 — 1 шт.
Цистерна Т-26 — 1 шт. СУ-14 — 1 шт.

Председатель Совета труда и обороны
В.Молотов

Из Российского Государственного Военного Архива, фонд 31811, опись 2, дело 373, лист 185)

К началу Великой Отечественной войны Полигон располагал квалифицированными и опытными инженерами-испытателями, способными грамотно и оперативно решать сложные задачи.

В предвоенный период (1931—1940 годы) НИАБП, в частности, провёл испытания лёгких танков МС, Т-26, БТ, средних танков Т-28, А-20, А-32, Т-34, тяжёлых танков Т-35 и КВ, плавающих танков Т-37, Т-38, Т-40, а также других образцов автобронетанковой техники и их составных частей. Проведённые НИАБП в этот период испытания сыграли большую роль в оснащении Красной армии автобронетанковой техникой, отвечающей современным требованиям. Накануне войны на Полигоне были испытаны, после чего поставлены на серийное производство танки Т-34 и КВ.

В годы Великой Отечественной войны перед Полигоном в первую очередь ставились задачи по оказанию непосредственной помощи войскам действующей армии — проведение большого объёма испытаний различных образцов отечественной, импортной и трофейной автобронетанковой техники. Объём испытаний в конце 1943 — начале 1944 года настолько возрос, что даже с увеличенным штатом у Полигона были изъяты работы по испытаниям автобронетанковой техники и переданы специально созданному автотракторному полигону. Начиная с этого времени, усилия коллектива бронетанкового Полигона были направлены только на испытания танков, самоходных артиллерийских установок, средств их технического обеспечения. Было испытано 306 танков и САУ, разработано и внедрено более 300 предложений и рекомендаций по устранению выявленных недостатков и совершенствованию испытанных образцов.

В послевоенный период (1946—1971 годы) произошла значительная реорганизация Полигона. Была существенно расширена и усовершенствована лабораторная база, построены испытательные сооружения, внедрены методы осциллографирования, ускоренной киносъёмки, телеметрии с использованием ЭВМ. Выполненные Полигоном в этот период научно-исследовательские испытательные работы и сделанные на основе их результатов выводы внесли значительный вклад в разработку, принятие на вооружение и дальнейшее совершенствование танков, БМП, БМД, БТР, подвижных средств технического обслуживания и ремонта, а также в разработку методов сохраняемости образцов БТВТ при длительном хранении.

С 1956 года начались работы по исследованию принципиально новых способов защиты танков от кумулятивных средств поражения и, в частности, исследования принципиальной возможности создания средств активной и динамической защиты. В это же время на полигоне были начаты работы по исследованию противоминной стойкости танков[2].

Усложнение задач, возлагавшихся на Полигон, которые он выполнял в течение всех послевоенных лет, привело к фактическому слиянию в его рамках функций научно-исследовательского института и испытательного учреждения. В связи с этим Директивой Генерального штаба от 5 февраля 1972 года 22-й Полигон был преобразован в 38-й Научно-исследовательский испытательный институт бронетанковой техники (38 НИИИ БТТ).

10 сентября 1972 года, в День танкиста, коллекция танков, находившаяся в ведении секретного НИИИ БТВТ, была открыта для широкой общественности и известна до сегодняшнего времени как Бронетанковый музей в Кубинке.[3] Инициатива создания Музея принадлежала Главному маршалу бронетанковых войск А. Х. Бабаджаняну и генерал-майору-инженеру Г. В. Якубчику.

В период с 1972 по 1988 год на основе проведённых институтом испытаний и исследований были приняты на вооружение танки Т-64, Т-72 и Т-80, бронированная ремонтно-эвакуационная машина БРЭМ-1, бронетранспортёр БТР-80, комплекс управляемого вооружения «Кобра», а также ряд других объектов бронетанковой техники и их составных частей.

В период с 1988 года при участии НИИИ БТВТ были приняты на вооружение танки Т-72Б, Т-80Б, Т-80У, боевые машины пехоты БМП-2 и БМП-3, боевые машин десанта БМД-2 и БМД-3, комплекс активной защиты «Дрозд», а также ряд подвижных средств технического обслуживания и ремонта.

Директор федеральной службы по оборонному заказу генерал-полковник Сергей Александрович Маев[4]:

Если рассматривать этапы развития наших Вооружённых сил, развития танковых войск, то этот институт стал «Меккой» не только отечественного, но всего танкостроения стран СНГ.

24 мая 2010, года после очередной реорганизации, 38 НИИИ был преобразован в «Научно-исследовательский испытательный центр бронетанковой техники» и включён в структуру 3 ЦНИИ Минобороны России.

Знаки отличия

За большие заслуги в разработке и испытании новой техники Институт награждён

В 1977 году 38-му НИИИ БТВТ присвоено имя маршала бронетанковых войск Федоренко Я. Н.

Начальники института (года)

[6]

Напишите отзыв о статье "НИИИ БТ"

Примечания

  1. [www.kubinka-tank-inform.ru/history01.htm История музея (часть 1).]
  2. [ts.vpk.ru/cgi-bin/calendar/action.pl?id=6277&day=10&month=07 Образовано ГУП «38 Научно-исследовательский испытательный институт» МО РФ.] ТС ВПК.
  3. [www.kubinka-tank-inform.ru/history02.htm История музея (часть 2).]
  4. 1 2 [www.odin.ru/images/catalog/nr/57-06.pdf Праздник в столице танков.] Н. Митронов. «Новые рубежи». 29 июля 2006 года, № 57 (12949).
  5. [lenta.ru/news/2014/01/27/armor/ Главу НИИ бронетехники арестовали за аферу с «мёртвыми душами»]. Лента.Ру (27 января 2014). Проверено 23 октября 2014.
  6. [www.tankmuseum.ru/hist1_r.html История Полигона] на сайте Бронетанкового музея в Кубинке.

Ссылки

  • [www.tankmuseum.ru/tankovyj-poligon-istorija-muzeja/ История Полигона] на сайте [www.tankmuseum.ru Бронетанкового музея в Кубинке].
  • [kubinkainfo.ru/Poligon/firstPoligon.htm История создания полигона испытаний танков.]
  • [color-xerox.ru/doc/panzer/panzer_water.html Действия бронетанковой техники на воде и под водой на танковом полигоне Кубинка.] Фоторепортаж. 9 сентября 2006 года.

Отрывок, характеризующий НИИИ БТ

После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».