НИИ прикладной механики имени В. И. Кузнецова
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 20 июня 2016 года. |
| НИИ ПМ им. академика В. И. Кузнецова | |
| Прежние названия |
НИИ-944 |
|---|---|
| Год основания |
1955 |
| Директор |
Денискин Д. Г. |
| Расположение | |
| Награды |
|
Научно-исследовательский институт прикладной механики имени академика В. И. Кузнецова — советское и российское предприятие, ведущее исследования в области гироскопических приборов и инерциальной навигации для ракетно-космической, авиационной, судостроительной и других видов техники[1].
С 2006 года — филиал ФГУП «ЦЭНКИ».
История
В 1946 году для разработки гироскопических командных приборов баллистических ракет в НИИ-10 был создан отдел № 2. В 1947 году его возглавил В. И. Кузнецов, соратник С. П. Королёва, член неформального Совета главных конструкторов. В 1953 году отдел преобразован в специальное конструкторское бюро (СКБ НИИ-10), на базе которого в сентябре 1955 года создан Научно-исследовательский институт гироскопической стабилизации (НИИ-944) в составе Министерства судостроительной промышленности[2]. Главным конструктором НИИ назначен В. И. Кузнецов[3].
Коллективом института разработаны гироскопические приборы для ракет Р-7 и Р-7А: гировертикант И55-1, гирогоризонт И11-1А-3, датчики регулятора скорости И12-6-3, И12-7-3. В 1957 году ракетой Р-7 осуществлён запуск первого в мире искусственного спутника Земли[2].
В 1960 году заступила на боевое дежурство ракета средней дальности Р-12, которая была оборудована разработанной НИИ-944 полностью автономной инерциальной системой управления. Эти технические решения легли в основу гироприборов для межконтинентальной баллистической ракеты Р-9[2].
В июле 1960 года «за создание и освоение производства высокоточных приборов» институт награждён орденом Ленина, а в июне 1961 года — орденом Трудового Красного Знамени «за успешное выполнение заданий правительства по созданию специальной техники»[2].
В 1963 году принята в эксплуатацию ракета Р-16У. Чтобы обеспечить необходимую точность попадания при дальности полёта 10 тыс. км без применения радиокоррекции и при минимальном времени готовности, создан принципиально новый гироприбор — гиростабилизированная платформа КИ21-9. На основе этих технических решений в институте разработаны элементы системы управления ракеты Р-36, точностные характеристики которых были повышены приблизительно в 2 раза по сравнению с приборами для Р-16, а также гироплатформа для ракеты УР-100 с гироблоком и гироинтегратором на поплавковом подвесе[2].
С 1965 года — Научно-исследовательский институт прикладной механики (НИИ ПМ) в составе Министерства общего машиностроения[4].
В 1992 году институту присвоено имя его основателя, академика В. И. Кузнецова.
Напишите отзыв о статье "НИИ прикладной механики имени В. И. Кузнецова"
Примечания
- ↑ [www.tsenki.com/about/branch/niipm/directions/ НИИ ПМ им. академика В. И. Кузнецова: Основные направления деятельности] // ЦЭНКИ
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.aviaspace.ru/calendar/section/events/data_obrazovaniya_nii_pm/?print=Y 15 Сентября 1955 г.] // МОФ «Авиационно-космический фонд»
- ↑ [raspletin.com/istorija-predprijatija-77215/vydajuschiesja-lichnosti?id=380 Кузнецов Виктор Иванович] // ГСКБ «Алмаз-Антей»
- ↑ [www.tsenki.com/about/branch/niipm/history/reorg.php История реорганизаций] // ЦЭНКИ
|
Это заготовка статьи об организации. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий НИИ прикладной механики имени В. И. Кузнецова
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
