НИИ хлебопекарной промышленности
Поделись знанием:
К:Научные институты, основанные в 1951 году
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
| Научно-исследовательский институт хлебопекарной промышленности (НИИХП) | |
 | |
| Основан | |
|---|---|
| Директор | |
| Расположение | |
| Юридический адрес |
107553, Россия, Москва, ул. Большая Черкизовская, д. 26а |
| Сайт |
[gosniihp.ru/ p.ru] |
| Награды |
|
Нау́чно-иссле́довательский институ́т хлебопека́рной промы́шленности (НИИХП) — научно-исследовательский институт, специализирующий на научных исследованиях в области хлебопечения, производстве мучных изделий, разработке хлебопекарного оборудования в России.
В настоящее время ФГБНУ НИИ хлебопекарной промышленности занимается научными исследованиями в области техники, технологии, экономики, экологии хлебопекарного и макаронного производств.
НИИХП расположен по адресу: 107553, Россия, г. Москва, ул. Б. Черкизовская, д. 26а (подъезжать по Хапиловскому проезду).
Содержание
История
Федеральное государственное автономное научное учреждение «Научно-исследовательский институт хлебопекарной промышленности» (ФГАНУ НИИХП) было основано в 1932 году. До 1994 года он именовался Всесоюзный НИИ хлебопекарной промышленности (ВНИИХП). После 1994 года — НИИ хлебопекарной промышленности (НИИХП)[1].
Большая часть выпускаемого в России хлебопекарного оборудования, до 80 % применяемых ныне технологий хлебопечения созданы в этом институте, иногда называемом «Домом хлеба»[2].
В 30-е годы ХХ века институт занимался вопросами перевода кустарного хлебопечения в СССР на промышленную основу[3].
В годы Великой Отечественной войны в институте были разработаны оборудование и технология, предназначенные для выпечки хлеба в полевых условиях[4]. В частности, в состав данного оборудования входили специальные хлебопекарни: передвижные пекарни на автомобилях с прицепами, флотские хлебопекарни (размещаемые на кораблях)[5]. Широко использовались в действующей армии лёгкие передвижные хлебопекарные печи на одноосных автоприцепах (печи КПН), разработанные во ВНИИ хлебопекарной промышленности (конструкторы Нудельман, Комаров и Пищурин)[6].
В 1950-1960-е годы институт разрабатывал хлебопекарни-автоматы[7].
В 1970-е годы институт разрабатывал хлеб с добавками иода, диетический хлеб, с добавками из сухого молока, соевой муки и др.[8]
В настоящее время в ГОСНИИ хлебопекарной промышленности занимаются научными исследованиями в области создания выпечной техники и разработки новых эффективных и устойчивых технологий хлебопекарного и макаронного производств[3], а также в областях микробиологии, биохимии. Институтом разрабатываются технологии выпечки хлеба для диабетиков, для лечебного питания, выпускаются различные пищевые добавки, улучшители хлеба.
НИИ хлебопекарной промышленности в рамках Российского союза пекарей осуществляет тесное сотрудничество с наиболее сильными и успешными предприятиями хлебопекарного производства — такими, как: ОАО «Липецкхлебмакаронпром», АО «Иркутский хлебозавод», ОАО «Булочно-кондитерский комбинат» (Казань), ГУП «Екатеринбургский хлебокомбинат», АО «Архангельскхлеб», ОАО «Серпуховхлеб», АО «Хлеб» (Новочеркасск) и рядом других, которые широко используют научные разработки НИИХП[9].
Подготовка научных кадров проводится в аспирантуре НИИХП по специальности «Технология обработки, хранения и переработки злаковых, бобовых культур, крупяных продуктов, плодоовощной продукции и виноградарства».
На базе ГОСНИИХП работает кафедра «Инновационные технологии функциональных хлебобулочных и макаронных изделий» Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского. Институт издаёт журнал «Хлебопечение России».
Институт имеет филиал в г. Санкт-Петербурге[10], производственно-экспериментальный центр, аспирантуру.
Структура
В состав НИИ входят отделы следующих направлений:
- Направление образования и инноваций;
- Направление международного научно-технического сотрудничества;
- Направление информационных технологий;
- Направление технологий и ассортимента хлебобулочных изделий:
- разработка технологий и ассортимента хлебобулочных изделий, в том числе для лечебного, профилактического и специализированного питания;
- разработка технологии хлебобулочных с удлинёнными сроками годности;
- разработка проектов ТУ, ТИ, РЦ на новые виды хлебобулочных изделий с использованием обогащающих добавок, нетрадиционных видов сырья и др.;
- разработка стандартов организаций и национальных стандартов;
- реализация нормативной документации по производству хлебобулочных изделий (Сборники, инструкции, ТУ);
- Направление биохимических исследований:
- изучение биохимических и технологических свойств сырья;
- разработка рецептур и совершенствование технологий производства хлебобулочных и мучных кондитерских изделий;
- разработка методов улучшения качества продукции, в том числе с помощью различных добавок и улучшителей;
- производство серий высокоэффективных улучшителей комплексного действия и добавок для производства хлебобулочных изделий из пшеничной муки и ржано-пшеничных смесей;
- разработка рекомендаций по применению различных видов дополнительного сырья в хлебопекарной промышленности (жировых продуктов, сахарозаменителей, витаминно-минеральных комплексов и др.);
- разработка нормативной документации на производство хлебобулочных и ряда мучных кондитерских изделий;
- Направление конструирования новой техники;
- Направление экономических исследований и прогнозирования;
- Отдел реологии пищевых сред (изучение реологического поведения различного сырья, полуфабрикатов и пищевых продуктов);
- Направление микробиологических и экологических исследований (изготовление культур дрожжей и молочнокислых бактерий для производства жидких дрожжей и заквасок).
В состав института входят:
- Музей чистых культур хлебопекарных микроорганизмов;
- Производственно-экспериментальный центр, где изучаются вопросы выпечки хлеба.
Продукция
В институте, помимо научных исследований, производится коммерческая выпечка хлебобулочных изделий, выпускаются высокоэффективные улучшители хлеба.
Выпускаемые улучшители хлеба:
- Амилокс 6[11] (для производства хлеба из муки c излишне растяжимой клейковиной);
- Отон — для предотвращения заболевания хлеба «картофельной болезнью»[12];
- Топаз — для хлеба из смеси пшеничной муки с ржаной и с повышенной активностью амилолитических ферментов;
- Фортуна;
- Амилокс 3 — для муки с крепкой клейковиной;
- Шанс 2 — для муки с пониженной автолитической активностью;
- Амилокс 1-1 — для осахаривания заварки.
Руководство
Руководитель института — академик РАН Косован Анатолий Павлович[13].
Награды
- Орден Трудового Красного Знамени (1982) — за большой вклад в развитие отечественного хлебопечения, высокий уровень и создание новой техники и современных наукоёмких технологий[3].
Напишите отзыв о статье "НИИ хлебопекарной промышленности"
Примечания
- ↑ [gosniihp.ru/institut/ Институт ФГАНУ НИИХП]. // Сайт НИИ хлебопекарной промышленности. Проверено 8 июля 2016.
- ↑ Пережогин, Егор. [newsvostok.ru/obshestvo/kuda-devalsya-vkusnyy-hleb-za-otvetom-nash-korrespondent-otpravilsya-v-dom-hleba/ Куда девался вкусный хлеб?] // Восточный округ. — 2014. — № 9 (52) за 14 марта. — С. 11. (Проверено 8 июля 2016)
- ↑ 1 2 3 [gosniihp.ru/institut/istorija/ НИИ хлебопекарной промышленности. История]. // Сайт НИИ хлебопекарной промышленности. Проверено 8 июля 2016.
- ↑ Стародубов, Юрий. [newsvostok.ru/kultura/yunye-kraevedy-iz-preobrazhenskogo-vosstanovili-sud-by-vypusknikov-geroev-voyny/ Даже кроватный завод освоил выпуск миномётов] // Восточный округ. — 2015. — № 14 (103) за 24 апреля. — С. 7. (Проверено 8 июля 2016)
- ↑ Пирузян А. С. Жизнь страны — судьба моя: к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне. — М.: Наука, 1995. — 509 с. — (К 50-летию Победы в Великой Отечественной войне). — ISBN 5-02-012229-7. — С. 333.
- ↑ [geolmarshrut.ru/muzey/the_literature_on_furnaces/technician_field_bakery_in_the_soviet_army/ Техника полевого хлебопечения в Советской Армии]. // Сайт Центра экспедиционного и специального снаряжения ФГУНПП «Аэрогеология». Проверено 8 июля 2016.
- ↑ Зотов В. П. Лёгкая и пищевая промышленность СССР. 1959—1965 гг. — М.: Госпланиздат, 1959. — 191 с. — С. 140.
- ↑ Рогозинский П. [books.google.ru/books?id=6ds_AQAAIAAJ&pg=PA31&pg=PA31&lpg=PA31&hl=ru&sa=X#v=onepage&q&f=false Хлеб и балерины] // Огонёк. — 1970. — № 34. — С. 31. (Проверено 8 июля 2016)
- ↑ Пащенко Л. П., Жаркова И. М. Технология хлебобулочных изделий. — М.: КолосС, 2008. — 389 с. — ISBN 978-5-9532-0655-6. — С. 5—6.
- ↑ [www.gosniihp.spb.ru Санкт-Петербургский филиал НИИХП]
- ↑ [www.gosniihp.ru/uslugi/uluchshiteli/amiloks_6.html Амилокс 6]
- ↑ [www.lesaffre.ru/safcenter/technology/potato_disease.php «Картофельная болезнь» хлеба]
- ↑ [cnshb.ru/akdil/AKAD/base/RK/000746.shtm Косован Анатолий Павлович] — Биографическая энциклопедия РАСХН, ВАСХНИЛ.
Литература
- Зайцев Н. В. «Технологическое оборудование хлебозаводов». М.: «Пищепромиздат», 1967.
- Барыкин К. К., Коваленко М. А. «Каравай от А до Я: словарь-справочник». Изд. «Новый Ключ», 2005.
- «Ведомости Верховного совета СССР». Выпуски 1-26. Совет Унион. Верховный Совет. 1982.
- Проблемы планирования хлебопекарного производства в условиях рынка (теория, методология, практика). М.: Изд. комплекс МГУПП, 1998.
- Технологическое оборудование хлебопекарных предприятий / соавт.: М. И. Полторак, Т. В. Торкунова; Российский союз пекарей, Гос. НИИ хлебопекарной промышленности. М., 2000.
- Исследование потенциала развития предприятий хлебопекарной отрасли и разработка основных направлений его использования. М., 2006.
- Развитие хлебопечения в России: исторический обзор / соавт. Н. Т. Чубенко. М.: «Пищепромиздат»; Люберцы, 2006.
- Методическое руководство по определению химического состава и энергетической ценности хлебобулочных изделий / соавт.: Г. Ф. Дремучева, Р. Д. Поландова; Гос. НИИ хлебопекарной промышленности. М., 2008.
Ссылки
- [gosniihp.ru/ «Научно-исследовательский институт хлебопекарной промышленности»]. // Сайт НИИ хлебопекарной промышленности. Проверено 8 июля 2016.
- [cisbusiness.info/moscow/data18/inf18443.htm Государственный НИИ хлебопекарной промышленности]. // Сайт «Каталог предприятий и организаций СНГ». Проверено 8 июля 2016.
Отрывок, характеризующий НИИ хлебопекарной промышленности
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
