НИСЭПИ

НИСЭПИ
Тип организации:	научная организация
Руководители
Директор	до 1 июля 2006 года доктор социологических наук, профессор Олег Манаев (англ.) (белор. Алег Манаеў), затем — доктор философских наук Альгирдас Дегутис
Председатель Наблюдательного совета	до 1 июля 2006 года доктор экономических наук, профессор Станислав Богданкевич, затем — доктор юридических наук, профессор Ремигиус Шимашюс

Независимый институт социально-экономических и политических исследований (сокращённо НИСЭПИ, белор. «Незалежны інстытут сацыяльна-эканамічных і палітычных даследванняў») — старейший в Белоруссии негосударственный исследовательский центр, созданный в феврале 1992 года группой учёных, журналистов, политиков и бизнесменов. В настоящее время зарегистрирован как общественное учреждение в Литве. Финансируется зарубежными и международными организациями.

История

До 1 июля 2006 года директором института был доктор социологических наук, профессор Олег Манаев (англ.), председателем Наблюдательного совета — доктор экономических наук, профессор Станислав Богданкевич. 15 апреля 2005 года НИСЭПИ был ликвидирован по решению Верховного Суда Республики Беларусь, но зарегистрирован (с тем же названием и уставом) в Литовской Республике, и с тех пор продолжает свою деятельность как литовское общественное учреждение. По мнению российского ИА Regnum, «организация традиционно представляет точку зрения белорусской прозападной оппозиции».

В настоящее время директором института является доктор философии Альгирдас Дегутис, а председателем Наблюдательного совета — доктор юридических наук, профессор Ремигиус Шимашюс.

Конфликт с властями Белоруссии

В августе 2002 года было принято [pravo.by/webnpa/text_txt.asp?RN=c20201174 Постановление Совета Министров Республики Беларусь] «О деятельности, связанной с проведением исследований и опубликованием результатов опросов общественного мнения, относящихся к общественно-политической ситуации в стране, республиканским референдумам и выборам». В соответствии с этим документом была создана комиссия по опросам общественного мнения, которая проводит аккредитацию юридических лиц, претендующих на проведение опросов и публикацию результатов, относящихся к «республиканским референдумам, выборам президента Республики Беларусь, депутатов Палаты представителей и членов Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь и общественно-политической ситуации в стране».

Ограничения, по словам депутата Палаты Представителей Игоря Котлярова, назначенного этим Постановлением на должность председателя Комиссии по опросам общественного мнения при Национальной академии наук Беларуси, касаются не самих опросов как таковых, а публикации результатов. По мнению комментаторов это связано с существенным расхождением публикуемых результатов исследований и официальными данными, оглашаемыми властями по результатам выборов и референдумов.

В сентябре — ноябре 2004 года НИСЭПИ получил восемь писем от Министерства юстиции с различными претензиями, часть которых, по мнению руководства НИСЭПИ, были «формальными придирками», а некоторые «имели явно абсурдный характер». 13 декабря 2004 года сотрудники центрального аппарат КГБ Белоруссии провели обыск в квартире заместителя директора НИСЭПИ Александра Соснова. В конце ноября директора НИСЭПИ вызывали в прокуратуру по поводу ранее проведенных опросов, а 15 декабря пригласили к министру юстиции Виктору Голованову, где ознакомили с подготовленным для Верховного Суда заключением о ликвидации института за «многочисленные нарушения».

15 апреля 2005 года НИСЭПИ был ликвидирован по решению Верховного Суда Республики Беларусь. Суд признал ранее выдвинутые к НИСЭПИ претензии Министерства юстиции: организация не размещалась по юридическому адресу; в средствах массовой информации использовалось неполное название организации (вместо РОО «НИСЭПИ» — НИСЭПИ), создание внеуставного рабочего органа — наблюдательного Совета, а также непредоставление копий анкет июньского и ноябрьского опросов общественного мнения 2004 года.

После этого НИСЭПИ был перерегистрирован в Литве, а бывшие сотрудники НИСЭПИ продолжают исследовательскую и аналитическую деятельность как независимые эксперты (группа профессора Манаева)

Официальные власти Белоруссии продолжают давление на исследователей.

После того как в начале октября 2011 года НИСЭПИ опубликовал данные о рекордном падении рейтинга президента Беларуси Александра Лукашенко, 6 октября в 15.00 Олег Манаев был задержан на три часа сотрудниками милиции когда направлялся на заранее анонсированную встречу в посольство Польши, где планировал провести очередной ежеквартальный брифинг для дипломатического корпуса стран Евросоюза.

Принципы работы

Миссия института — активное продвижение ценностей демократии и рыночной экономики, содействие формированию гражданского общества в Белоруссии посредством изучения социально-экономических и политических процессов, влияния на общественное мнение и публичную политику. Основные виды деятельности НИСЭПИ — исследования в области социологии, экономики и политологии, информационно-издательская деятельность, организация конференций и семинаров, профессиональный тренинг, социально-экономический и политический консалтинг.

Институт находится на самофинансировании, которое осуществляется в основном за счет грантов зарубежных и международных фондов и организаций, предоставляемых под различные проекты. В числе почти 50 проектов, выполненных институтом, были такие, как роль массмедиа в демократизации общества, развитие белорусской нации при переходе от тоталитаризма к демократии, развитие рабочего движения, формирование общественных лидеров, преодоление антирыночных стереотипов в переходном обществе, совершенствование экономических программ негосударственного телевидения, роль молодежи в формировании гражданского общества, создание информационно-аналитической инфраструктуры частного предпринимательства, повышение роли независимых социальных исследований и экспертных сетей, укрепление проевропейских ориентаций в Белоруссии и др.

Институт использует практически все методы социальных исследований: национальные опросы общественного мнения (через собственную сеть из 100 интервьюеров, проживающих в 50 населенных пунктах, раз в квартал опрашивается 1500 респондентов), интервью с лидерами мнений и экспертами, контент-анализ сообщений массмедиа, анализ программных документов важнейших государственных институтов и структур гражданского общества, анализ законодательства и социально-экономической статистики. С 1994 года в НИСЭПИ работает «Центр документации» (получивший статус первого негосударственного архива в Республике Беларусь), в котором собрано и систематизировано около 50 тысяч материалов и документов, характеризующих деятельность ведущих государственных институтов и структур гражданского общества.

Особое внимание НИСЭПИ уделяет влиянию на общественное мнение и публичную политику. Это влияние осуществляется в различных формах: организацию конференций и семинаров, адресную рассылку аналитических материалов, публикации в СМИ, активное взаимодействие с полисимейкерами.

Результаты

За пятнадцать лет своего существования институт провел около 60 международных, национальных и региональных конференций и семинаров, в которых приняли участие сотни общественных лидеров и ведущих экспертов; подготовил и распространил по системе адресной рассылки около 300 аналитических докладов, опубликовал свыше 3600 материалов в белорусских и зарубежных СМИ, выпустил десять книг. С 1996 года институт издает и рассылает в наиболее влиятельные государственные и негосударственные структуры, а также в библиотеки и СМИ ежеквартальный аналитический бюллетень «Новости НИСЭПИ» (на русском и английском языках), а с 2002 года — ежемесячный электронный информационный бюллетень «Инфофокус» (на русском языке), в которых представляются важнейшие результаты исследований и анализа. С 1 сентября 2006 года периодические издания института зарегистрированы как литовские СМИ. С 1998 года важнейшие результаты деятельности НИСЭПИ размещает на сайте [old.iiseps.org old.iiseps.org].

Последний национальный опрос проводился в октябре 2010 года.

Влияние на публичную политику осуществляется институтом и через различные гражданские инициативы. Так, в 1997 году по инициативе НИСЭПИ была создана Белорусская ассоциация фабрик мысли (БФМ), объединившая 18 ведущих негосударственных исследовательских центров Минска и большинства регионов страны (ликвидирована решением Верховного Суда в августе 2006 года). В 1999 году сотрудники института приняли активное участие в диалоге между властью и оппозицией, проходившем под эгидой ОБСЕ. С того же времени по инициативе НИСЭПИ проводятся регулярные встречи независимых экспертов с лидерами демократических сил, направленные на информационно-аналитическую подготовку к выборам и другим важнейшим процессам общественной жизни страны.

Основные публикации

• «Средства массовой информации в переходном обществе: от тоталитаризма к демократии». Под ред. Олега Манаева и Юрия Прилюка: Минск, НИСЭПИ — Киев, АБРИС, 1993, 292 с. (на англ. яз.)
• «Формирующиеся рыночные экономики — 1993». Международный институт развития менеджмента (IMD), Мировой Экономический Форум: Лозанна-Женева, 1993, 355 с. (на англ. яз.)
• «Белоруссия и Россия: общества и государства». Редактор-составитель Дмитрий Фурман. Москва, изд. «Права человека», 1998, 432 с.
• «Молодежь и гражданское общество: белорусский вариант». Под ред. Олега Манаева. — Минск, изд. В. М. Скакун, 1999, 284 с.
• «Белорусские фабрики мысли». Справочник независимых научно-исследовательских и аналитических центров Беларуси. Редактор Олег Манаев. Изд. 3-е. — Минск, БФМ, 2000, 121 с.
• Олег Манаев. «Становление гражданского общества в независимой Беларуси. Социологические опыты: 1991—2000». — Минск, ФилСервплюс, 2000, 626 с.
• «Беларусь: на пути в третье тысячелетие». Сб. статей/ Сост. Л. Ф. Заико. — Минск, Белорусские фабрики мысли, ФилСервплюс, 2001, 244 с.
• «Независимые исследования в независимой Беларуси: в борьбе за реальность». Под ред. проф. Олега Манаева. — Новосибирск, «Водолей», 2004, 416 с.
• Олег Манаев. «Становление гражданского общества в независимой Беларуси. Социологические опыты: 2001—2005». Книга вторая. — Рига, Лайма, 2005, 784 с.
• «Президентские выборы в Беларуси: от ограниченной демократии к неограниченному авторитаризму (1994—2006)». Под ред. проф. Олега Манаева. — Новосибирск, «Водолей», 2006, 548 с.
• «Беларусь и „большая Европа“: в поисках геополитического самоопределения». Под ред. проф. Олега Манаева. — Новосибирск, «Водолей», 2007, 440 с.

Партнеры

В числе международных партнеров НИСЭПИ такие организации, как Всемирный банк, ЮНЕСКО, Исследовательский институт Радио Свобода/Свободная Европа, Фонд Евразия (Вашингтон), Институт открытого общества (Нью-Йорк), Фонд Джона и Кэтрин МакАртуров (Чикаго), Вестминстерский Фонд (Лондон), Международный Республиканский институт (Вашингтон), Совет Европы, Фонд PONTIS (Братислава), Центр международного частного предпринимательства (Вашингтон), Европейская комиссия (Брюссель), Информационная служба США, Центр социальных и экономических исследований (Варшава), представительства TACIS, ООН, МВФ и ОБСЕ в Белоруссии.

Известные сотрудники

• Добровольский, Александр Ольгертович. До 1994 года — исполнительный директор, 1994—1995 годы — научный сотрудник.
• Соснов, Александр Викторович. С 1996 по 2005 годы — заместитель директора.

См. также

• Европейский гуманитарный университет

Ссылки

• [old.iiseps.org сайт НИСЭПИ]
• [n-europe.eu/content/index.php?page_id=864 Публикации НИСЭПИ в журнале «Новая Европа»]

Отрывок, характеризующий НИСЭПИ

– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.