НПЦ газотурбостроения «Салют»

АО «НПЦ газотурбостроения „Салют“»
Тип	АО
Основание	19 октября 1912 года
Прежние названия	Моторный завод № 24 им. М. В. Фрунзе Завод № 45 МАП ММПО «Салют» ФГУП «ММПП „Салют“» ФГУП «НПЦ газотурбостроения „Салют“»
Расположение	Россия Россия: Москва, Проспект Будённого, д. 16 (ближайшие станции метро — «Семёновская» и «Электрозаводская»)
Ключевые фигуры	Масалов Владислав Евгеньевич — генеральный директор
Отрасль	машиностроение
Продукция	турбореактивные авиационные двигатели, индустриальные газотурбинные установки
Оборот	19,093 млрд. руб. (2011)
Операционная прибыль	1,98 млрд. руб. (2010)
Число сотрудников	23 000 (14729 на головном предприятии) (2008)
Сайт	[www.salut.ru/ www.salut.ru]

К:Компании, основанные в 1912 году

АО «НПЦ газотурбостроения „Салют“» (Акционерное общество «Научно-производственный центр газотурбостроения „Салют“») — авиационная моторостроительная компания, расположенная в Москве.

Длительное время являлась государственным предприятием. Приказом Министра промышленности и торговли РФ № 248 от 2 марта 2011 г. получила новое название: ФГУП «НПЦ газотурбостроения „Салют“».

7 апреля 2015 года Федеральное государственное унитарное предприятие «Научно-производственный центр газотурбостроения „Салют“» преобразовано в акционерное общество. Изменение организационно-правовой формы состоялось в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 17 мая 2012 года № 621.

Одно из крупнейших предприятий России по производству авиационных двигателей. Расположено в Москве по адресу: проспект Будённого, д. 16 (ближайшая станция метро — «Семёновская» Арбатско-Покровской линии Московского метрополитена).

История завода

Дореволюционная история

Предприятие образовано 19 октября 1912 года французской компанией «Гном-Рон», когда был создан небольшой завод по сборке авиационных ротативных семицилиндровых звездообразных моторов «Гном» мощностью 80 л. с. Соответственно, созданный завод получил наименование «Гном». Завод создавался с целью изготовления небольших двигателей для зарождавшейся русской авиации, начало которой положил указ императора Николая II в августе 1912 года о создании авиационного штаба. Детали для производства двигателей поставлялись непосредственно из Франции, поскольку французы старательно утаивали технологические тонкости своего детища. В годы последующей Первой мировой войны двигатель устанавливался на самолёты «Nieuport-IV» и «Farman-XVI».

Параллельно истории завода «Гном» интересна история Рижского завода, изначально носившего название Трансмиссионный машиностроительный и чугунолитейный завод. Этот завод был основан в 1895 году, а к ноябрю 1909 года он переключается на авиационную тематику (выпуск авиадвигателей) и переименовывается в завод «Мотор». Заводом к тому моменту руководил пионер российского авиационного двигателестроения Теодор-Фердинанд Калеп, выпускник Политехнического института в Риге.

Детали на московский завод из Франции поступали с задержкой и не самого лучшего качества. Поэтому первому отечественному авиамоторному производству пришлось поначалу посылать в армейские ремонтные мастерские «гномовские» запчасти собственного производства, минуя французов, засевших в конторе в Москве.

Калеп, взяв за образец этот 50-сильный поршневой двигатель воздушного охлаждения с французского самолёта и существенно его улучшив, создал собственную конструкцию. Практически это был первый российский авиационный мотор. У «Калепа» и мощность оказалась повыше — 60 лошадиных сил, и надёжность больше, чем у французов. Двигатель «Калеп» был направлен в Севастопольскую авиашколу на лётные испытания. Результат был блестящим. После пройденных в Севастопольской авиашколе лётных испытаний первый российский 7-цилиндровый авиадвигатель К-60 в ноябре 1911 года был запущен в серийное производство. Через пару лет Калеп создал новый, более мощный семицилиндровый звездообразный двигатель «Калеп» мощностью 80 л. с, который устанавливался на самолеты «Nieuport-Х» и «Nieuport-ХV».

Зарубежные дельцы встревожились и стали наращивать выпуск московской продукции, перейдя на производство более мощного 9-цилиндрового мотора «Рон». Это был основной двигатель отечественных истребителей. Калеп же умер совсем молодым в 1913 году, а рижский авиамоторный завод «Мотор» в ходе начавшейся Первой мировой войны в 1915 году эвакуируется в Москву, в район Замоскворечья. Военное ведомство дает ему новые станки под новые заказы и фирма наращивает мощь. Помимо двигателей Клепа завод осваивает девятицилиндровый РОН-110. Дефицит по авиадвигателям сокращается. К февралю 1917 года страна двуглавого орла ежедневно выпускает уже до пяти моторов. Предприятие по тем временам работало с высокой производительностью, отправляя на нужды фронта по несколько авиамоторов в день.

В том же 1917 году на уже существующей площадке в Москве французским предпринимателем был построен ещё один завод — «Сальмсон». Заводом было поставлено более 400 моторов «Сальмсон» для военного ведомства России. Моторы «Сальмсон» устанавливались на самолеты ВХ-4, К-1, К-2, К-3, К-4, Моран-Ж.

Советское время

В декабре 1918 года постановлением Президиума ВСНХ эти заводы, как и вся авиационная промышленность, были национализированы. Завод «Гном» был переименован в «Икар», став Государственным авиационным заводом № 2 (ГАЗ № 2), завод «Сальмсон» — переименован в «Амстро». «Мотор» сохранил своё наименование, став Государственным авиационным заводом № 4 (ГАЗ № 4).

В начале 1920-х годов при активной помощи со стороны наркома М. В. Фрунзе оба номерных завода начали возрождаться и укрупняться, при этом в 1924 году завод «Мотор» был объединён с заводом «Амстро». В знак благодарности об оказанной заботе работники завода № 4 вышли с предложением о присвоении своему предприятию имени наркома и завод был назван «Мотор № 4 им. М. В. Фрунзе».

Разрозненные площади начали укрупняться. Производственная деятельность завода стала оживляться. Главный инженер завода № 4 А. Д. Швецов спроектировал очень лёгкий 5-цилиндровый двигатель — звездообразный М-11. 100-сильный швецовский первенец работал как на пропеллерных глиссерах, так и на двухместном самолёте У-2. В 1926 году конструкторский отдел завода под руководством Швецова проектировал и доводил двигатели: М-18 (восьмицилиндровый), V-12 (двенадцатицилиндровый водяного охлаждения), ФЭД-24 (двадцатичетырех-цилиндровый водяного охлаждения), М-15 (девятицилиндровый воздушного охлаждения) и М-26 (семицилиндровый воздушного охлаждения).

В это время завод № 2 приступил к освоению 12-цилиндрового зарубежного двигателя с водяным охлаждением, названным М-5. Схема этого агрегата с V-образным расположением цилиндров прижилась на предприятии на 3 десятилетия развиваясь в новые поколения двигателей.

В 1927 году по решению правительства заводы «Икар № 2» и «Мотор № 4» объединили и в результате слияния был создан завод, получивший название «Завод № 24 им. М. В. Фрунзе». Его тогдашний директор Георгий Королев, будучи в Кремле на приеме, получает у Сталина «добро» на добавочную территорию. Обширная площадка «В» сыграла огромную роль. Появилась возможность не прерывая текущих поставок товарной продукции, возвести современные производственные корпуса, развивать предприятие. В том же 1927 году новым мощным заводом подготовлен к серийному производству двигатель М-17, мощностью 660 л.с., которым оснащался самолет «Страна Советов» конструкции А. Н. Туполева.

В начале 1930-х годов промышленность Советского Союза уже полностью удовлетворяла потребности авиации. Страна больше не закупала за рубежом ни самолеты, ни двигатели. А завод имени Фрунзе постоянно осваивал новые изделия. В это время на завод назначается главным конструктором А. А. Микулин. По решению правительства завод № 24 им. М. В. Фрунзе становится основной базой для серийного производства двигателей конструкции Микулина — семейства моторов АМ, (ГАМ-34, АМ-35, АМ-35А, АМ-37, АМ-38, АМ-38Ф). Двигатели устанавливались на самолеты ТБ-3 (АНТ-6), ДБ-А, АНТ-25, Р-7 и другие. На самолетах с этими моторами установлены мировые рекорды и совершены исторические перелеты. Двигатель ГАМ-34 ставился на торпедные катера и морские охотники за подводными лодками.

В мае 1937 года звено четырёхмоторных ТБ-3 под началом М. В. Водопьянова высаживает папанинскую экспедицию на дрейфующий лёд вершины земного шара. Замечаний по АМ-34 нет. Следом — смелый бросок Валерия Чкалова через Северный полюс в Америку. Его одномоторный «безгрузовой» моноплан АНТ-25 непосредственно проектировал П. О. Сухой. В качестве энергоустановки — тот же АМ-34. Интересно, что после прилёта в Штаты, американцы не поверили в то, что на этом самолёте стоял советский двигатель. Чкалову пришлось открыть моторный отсек и продемонстрировать американцам таблички и шильдики на моторе АМ-34. Но ещё больше поразило хозяев то обстоятельство, что на двигателе не было потёков масла и в обратный путь наши лётчики отправились без какого-либо ремонта этого двигателя. Чкаловскую удачу подкрепляет Михаил Громов на таком же самолете. Предстоит третий рейс в Америку, но уже с грузом.

12 августа 1937 года состоялся старт новейшего дальнего бомбардировщика ДБ-А с четверкой «необъезженных» АМ-35. Ни моторы, ни самолет ещё не бывали в высоких широтах. На борту — два опытнейших механика с запчастями, с инструментом. Возглавлял этот «дуэт» самарец Григорий Побежимов. Командиром отважной шестерки был Герой Советского Союза за номером «2» С. А. Леваневский. Всё будто складывалось нормально, но в районе полюса вдруг навалился циклон. Движки работали, не зная щадящего режима и крайний правый выбыл из строя. Машина погрузилась в облака и затерялась в арктических просторах.

Вскоре после трагического происшествия был незаслуженно репрессирован ди­ректор завода № 24 И. Э. Марьямов, технический директор Колосов, заместитель директора А. И. Гельман, начальник производства Судаков-Билименко Г. П., начальник технического сектора ОТК Тарахтунов. Всего около 50 человек.

В 1938 году заводом освоено серийное производство поршневого мотора М-62, разработанного главным конструктором А. Д. Швецовым. Мотор М-62 устанавливался на истребители И-15, И-16, И-153. Начиная с 1939 года — выпускался в больших количествах.

Новый директор завода В. М. Дубов, проявив дальновидность и решительность, сумел разгрузить предприятие от случайных заказов и настоял на запуске в производство мощного двигателя АМ-38, которым оснащался одноместный штурмовик Ил-2, разработанный в КБ Ильюшина. Наркомат авиационной промышленности выступал против инициатив Ильюшина и Дубова в создании штурмовой авиации, но Кремль их поддержал.

Великая Отечественная война

Перед весной 1941-го года В. М. Дубов отзывается в наркомат. Директором завода № 24 был назначен М. С. Жезлов. Грянула Великая Отечественная война. Выпуск моторов был удвоен, и в августе 1941 года завод им. М. В. Фрунзе был награждён орденом Ленина.

Во время непрекращающихся налётов немецко-фашистской авиации на Москву завод № 24 был отмечен на картах лётчиков как вторая важнейшая цель после Кремля. 15 октября 1941 года принято решение эвакуировать завод в Куйбышев (ныне город Самара). В предельно сжатые сроки завод был эвакуирован, оборудование полностью демонтировано и вывезено, в эвакуацию отправились лучшие специалисты коллектива, включая директора завода М. С. Жезлова и главного инженера А. А. Куинджи. Интересно, что рельсы, по которым в октябре 1941 года вывозилось оборудование с территории предприятия сохранились до 2003 года, когда были окончательно демонтированы. В Москве для завершения эвакуации оставшихся материальных ценностей остался Михаил Семёнович Комаров. Но немецкие войска были отброшены от Столицы и уже в декабре 1941 года было принято решение о возобновлении производства на площадке завода — были открыты цех по изготовлению миномётов и мотороремонтная мастерская. А уже в феврале 1942 года ГКО принято решение о полном восстановлении производства моторов АМ-38 для штурмовика Ил-2 на московской площадке и приказом Наркомата Авиационной промышленности образован завод № 45, директором которого был назначен М. С. Комаров, а главным инженером — М. Л. Кононенко. Михаилу Семёновичу тогда было 32 года.

Сроки восстановления производства были поставлены предельно жёсткие — план по выпуску двигателей на 1942 год составил 800 штук. По воспоминаниям М. С. Комарова, цеха были занесены снегом, стояли совершенно пустые. Оборудования не было, технологии не было, чертежей тоже не было, но главное не было рабочих. Тем не менее Михаил Семёнович не сдался, организовал работу и уже к началу марта 1942 года цеха были приведены в удовлетворительное состояние, собрано минимальное количество оборудования, собран рабочий коллектив, к июлю того же года было выпущено и передано фронту пять двигателей, а к концу 1942 года завод выпустил 517 моторов. В мае 1943 года, за выдающиеся производственные показатели и перевыполнение поставленного ГКО плана выпуска моторов для фронта, заводу № 45 было передано переходящее Красное знамя ГКО. К апрелю 1944 года завод № 45 12 раз завоевывал почётное право обладания Красным знаменем ГКО, а всего за годы войны — 19 раз, и в итоге Красное знамя ГКО было навечно оставлено на предприятии в конце 1944 года и в настоящее время хранится в Музее Трудовой Славы предприятия.

После окончания Великой Отечественной войны, в июне 1945 года за свою работу по выпуску авиационных моторов для нужд фронта завод № 45 был награждён орденом Ленина.

Для двухместного Ил-2 потребовался более мощный двигатель АМ-38Ф, который в 1943 году и освоил завод. В 1944 году было освоено производство дизельного двигателя АЧ-З0Б главного конструктора ЦИАМ А. Д. Чаромского для бомбардировщиков Ер-2 и Пе-8. За годы войны было произведено 8470 двигателей АМ-38, АМ-38Ф, АМ-39 и АЧ-30Б, изготовленных Заводом № 45.

Послевоенное производство завода

После окончания войны завод № 45 получил наименование «Салют». Основной продукцией продолжали оставаться авиационные двигатели, однако для обеспечения секретности были построены цеха по выпуску автомобильных двигателей, а также весов, мясорубок, лодочных моторов и байдарок.

Что касается основной продукции завода, то наиболее крупными достижениями заводского коллектива в послевоенное время были:

• 1947 год — освоение производства первого отечественного турбореактивного двигателя ТР-1 с тягой 1250 кг генерального конструктора А. М. Люльки, который устанавливался на самолёты Су-11, И-211, Ил-22;

• 1948 год — освоение серийного производства реактивного двигателя РД-45 с тягой 2700 кг и его модификации РД-45Ф (работы велись под руководством генерального конструктора В. Я. Климова), которые устанавливались на самолёты МиГ-15 и его модификации;

• 1950 год — освоение серийного производства реактивного двигателя ВК-1 с тягой 2700 кг и его модификаций ВК-1А, ВК-1Ф (работы велись под руководством генерального конструктора В. Я. Климова), которые устанавливались на самолёты МиГ-15бис, МиГ-17, Ил-28, Ту-114;

• 1955 год — освоение серийного производства реактивного двигателя АЛ-7Ф1 с тягой 9600 кг генерального конструктора А. М. Люльки, который устанавливался на самолёты Су-7, Су-7Б, Су-9, Су-11;

• 1962 год — освоение серийного производства реактивного двигателя Р-15Б-300 с тягой 11 200 кг генерального конструктора С. К. Туманского, который устанавливался на самолёты МиГ-25 и его модификации;

• 1972 год — освоение серийного производства реактивного двигателя АЛ-21Ф с тягой 11 250 кг генерального конструктора А. М. Люльки, который устанавливался на самолёты Су-17, Су-20, Су-22, Су-24;

• 1984 год — освоение серийного производства реактивного двигателя АЛ-31Ф с тягой 12 500 кг генерального конструктора А. М. Люльки, который устанавливался на самолёты Су-27 и его модификации.

Современное производство

С 1990-х годов на базе завода было создано собственное КБ (Конструкторское Бюро), первые разработки которого уже производятся серийно: АЛ-31Ф-М1, АЛ-31ФН.

Основная область деятельности — производство газотурбинных авиационных двигателей семейства АЛ-31Ф для боевых самолётов АПК «Сухой» (Су-27, Су-30, Су-33). Совместно с украинским предприятием «Мотор-Сiч» выпускаются двигатели АИ-222-25 (учебно-боевой самолёт Як-130), Д-436Т (пассажирские ближнемагистральные самолёты Ан-148 и Ту-334, самолёт-амфибия Бе-200) и Д-27 (грузовой самолёт Ан-70). Предприятие занимается развитием наземной тематики в газотурбостроении — разработка и производство наземных промышленных ГТУ (газотурбинных установок), ядром которых являются снятые с производства и вооружения двигатели АЛ-21. Эти ГТУ вырабатывают тепло и электроэнергию и их мощность позволяет использовать их для полного энергообеспечения небольшого посёлка или микрорайона города. ГТУ мощностью в 20 мегаватт в настоящее время успешно работают в посёлке Ямбург (Ямало-Ненецкий АО), ГТУ мощностью в 60 МВт проходит испытания на ТЭЦ-28 в городе Москве (на Коровинском шоссе). Прочая наземная тематика предприятия включает в себя проект Газификатора твёрдых топлив (мусороперерабатывающий завод, в котором дым от сжигаемого мусора не выбрасывается в атмосферу, а определённым образом раскладывается на водород, кислород и шлаки, где водород и кислород подаются в ГТУ для вырабатывания тепла и электричества), опреснительные установки «Каскад» (в настоящее время монтируются в Москве) и прочие проекты.

Ведутся работы по модернизации двигателя АЛ-31Ф и в настоящее время прошёл государственные испытания и принят на вооружение двигатель АЛ-31ФМ1 (модернизация 1) с улучшенными характеристиками. В июне 2008 года государственной комиссией были приняты элементы демонстратора второй очереди модернизации двигателя АЛ-31, в частности новая камера сгорания, температуру в которой удалось довести до 2100 градусов (при заданных параметрах в 2000 градусов). На 2010 год запланирована сдача полного демонстратора второй очереди модернизации двигателя АЛ-31ФМ2.

Предприятие ведёт разработку авиационного двигателя для истребителей «пятого поколения». Наработки по двигателям М1/М2/М3 будут использованы в разработке двигателя 5 поколения. В КБ «Салют» решены многие вопросы: компрессор низкого давления, камера сгорания, турбина высокого давления, всеракурсное сопло с управляемым вектором тяги.

6 августа 2007 года Указом Президента Российской Федерации В. В. Путина, на базе ФГУП ММПП «Салют» создана первая в России корпорация по производству авиационных двигателей. Указ Президента стал результатом кропотливой работы по созданию интегрированной структуры из предприятий отрасли. В настоящее время под управлением головного предприятия находятся Воскресенский машиностроительный завод «Салют» (ВМЗ «Салют»), Наро-Фоминский машиностроительный завод (ОАО «НФМЗ»), предприятие «Топаз» в Кишинёве (Молдавия), Омское моторостроительное объединение имени П. И. Баранова (ФГУП «ОМО им. П. И. Баранова»), Гаврилов-Ямский машиностроительный завод «Агат» (ГМЗ «Агат») и ряд других предприятий отрасли.

С 2002 года Роспотребнадзор регулярно установливает превышения ПДК по шуму в жилой застройке района Лефортово, в 230 м от которой располагаются испытательные установки предприятия, не имеющие утверждённой санитарно-защитной зоны. Вместе с тем ведётся работа по выводу испытательной станции за пределы города — в частности, в Воскресенск и Омск.

25 декабря 2008 года Правительство РФ опубликовало список из 295 предприятий, которые могут рассчитывать на господдержку в период мирового финансового кризиса. В этот список также вошёл ФГУП ММПП «Салют».

11 января 2009 года предприятие посетил Президент России Дмитрий Медведев. Он осмотрел некоторые цеха завода, после чего провёл совещание по стабилизации ситуации в реальном секторе экономики, в котором приняли участие члены правительства и руководители крупных промышленных компаний. Главное, на что обратил внимание Президента директор завода, — это рост цен на продукцию отечественной металлургии при общемировой тенденции к их снижению.

С 13 ноября 2010 года по собственному желанию ушёл в отставку генеральный директор предприятия Юрий Елисеев. С приставкой «исполняющий обязанности» на эту должность был назначен Масалов Владислав Евгеньевич.

1 апреля 2011 года, в соответствии с приказом Министерства промышленности и торговли РФ № 18/к-р от 31 марта 2011 года, Масалов Владислав Евгеньевич вступил в должность Генерального директора ФГУП «НПЦ газотурбостроения „Салют“».

В 2012 году завод реализовал 105 двигателей АЛ-31Ф, 33 АИ-222. Отремонтировано 100 двигателей.

См. также

• НПО Сатурн

Литература

• Елисеев Ю. С.  ФГУП «МПП „Салют“» // Крылья Родины. — 2008. — № 4. — С. 7-14.

Ссылки

• [www.salut.ru/ Официальный сайт АО «НПЦ газотурбостроения „Салют“»]
• [www.nfmz.ru/ Официальный сайт Наро-Фоминского машиностроительного завода (ОАО «НФМЗ»)]
• [salutu.net Сайт борьбы с АО «НПЦГ "Салют"» - "Салюту - НЕТ!"]

Отрывок, характеризующий НПЦ газотурбостроения «Салют»

Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]