НСВ-12,7

НСВ-12,7 «Утёс»
НСВ на станке 6Т7
Тип:	станковый пулемёт
Страна:	СССР СССР
История службы
Годы эксплуатации:	1972 год — настоящее время
На вооружении:	См. Использование
Войны и конфликты:	Афганская война (1979—1989), Война в Персидском заливе, Иракская война, войны на Постсоветском пространстве
История производства
Конструктор:	Г. И. Никитин, Ю. М. Соколов, В. И. Волков
Разработан:	1969 год
Варианты:	НСВТ
Характеристики
Масса, кг:	25 (тело пулемёта) 41 (на станке 6Т7) 11 (коробка с лентой на 50 патронов)
Длина, мм:	1560
Длина ствола, мм:	1100
Патрон:	12,7×108 мм
Калибр, мм:	12,7
Принципы работы:	отвод пороховых газов, клиновый затвор
Скорострельность, выстрелов/мин:	700—800
Начальная скорость пули, м/с:	845
Прицельная дальность, м:	2000 (по наземным целям) 1500 (по воздушным целям)
Максимальная дальность, м:	6000 (для патрона Б-32)
Вид боепитания:	пулемётная лента на: 50 патронов (пехотный) 150 патронов (танковый)
Прицел:	оптический (СПП), секторный с возможностью введения боковых поправок (также используется ночной прицел НСПУ-3)
Изображения на Викискладе?:	НСВ-12,7 «Утёс»

НСВ-12,7НСВ-12,7

НСВ «Утёс» (Индекс ГРАУ — 6П11) — советский 12,7-мм крупнокалиберный пулемёт, предназначенный для борьбы с легкобронированными целями и огневыми средствами, для уничтожения живой силы противника и поражения воздушных целей.

История

Крупнокалиберный пулемёт НСВ-12,7 «Утёс» был разработан в Тульском ЦКИБ СОО в конце 1960-х — начале 1970-х в качестве замены устаревшего и тяжёлого ДШК (ДШКМ). Своё название получил по начальным буквам фамилий авторов — Г. И. Никитина, Ю. М. Соколова и В. И. Волкова. Незадолго до этого тот же коллектив участвовал в конкурсе на единый пулемёт калибра 7,62 мм, но предпочтение было отдано образцу М. Т. Калашникова.

Для производства НСВ было решено создать новый завод в г. Уральск Казахской ССР, получивший название «Металлист», так как производство на заводе Дегтярёва в Коврове было перегружено. В качестве рабочей силы было привлечено большое количество инженеров и рабочих из Тулы, Коврова, Ижевска, Самары, Вятских Полян. При производстве НСВ были применены совершенно новые и оригинальные технологии различных союзных НИИ, часть из которых в производстве стрелкового оружия более нигде не применялись. Так, для получения нарезов канала ствола была применена электрохимическая обработка, для термического отпуска — система вакуумного отпуска, так называемое «толстое» хромирование для повышения живучести ствола достигалось технологией струйного хромирования.

В процессе отладки производства и регулярных испытаний заводскими конструкторами было внесено огромное количество изменений в конструкцию пулемёта, в основном направленных на повышение живучести и надёжности работы, а также упрощение конструкции.

Кроме СССР НСВ производился на заводах в Польше, Болгарии, Индии, Югославии. В эти страны производство передавалось вместе с лицензией на производство танков Т-72, в состав вооружения которого он входил. Кроме этих стран лицензию получил также Иран, но достоверных сведений о том, удалось ли иранцам освоить производство «Утёса», нет.

Боеприпасы

В качестве боеприпасов в НСВ используются патроны стандарта 12,7×108 мм, в их числе патроны с пулями Б-32, БЗТ-44, МДЗ и БС.

Патрон Б-32 (масса пули 48 г) — бронебойно-зажигательный и БЗТ-44 (масса пули 44 г) — бронебойно-зажигательный-трассирующий остались «в наследство» от ДШК. Наиболее распространённые типы. Существуют два их вида — так называемые «военные» (сохранившиеся со времен Великой Отечественной войны) и «новые». Дело в том, что для снижения массы пулемёта ствол его был заметно облегчен по сравнению с ДШК. Конструкторы отказались от применения радиаторов — кроме снижения массы, ствол стал гораздо технологичнее. Но это, в свою очередь, сказалось на его живучести — первые партии стволов «выгорали» после 3—4 тысяч выстрелов. В пехотном варианте пулемет пришлось комплектовать 3 стволами, чтобы соблюсти гарантированный ресурс всего пулемета — 10 тысяч выстрелов. В итоге было принято решение использовать при производстве патронов так называемые флегматизирующие присадки к метательному заряду или флегматизированные пороха. До этой поры они использовались только в артиллерии. Живучесть ствола при использовании новых патронов выросла до приемлемых пределов — на периодических испытаниях, при жёстком режиме стрельбы (50 выстрелов одной очередью и 50 — тремя очередями по 15—20 выстрелов) ствол выдерживал уже около 6 тысяч выстрелов. Но часто в войсках не делали различий между патронами старыми и новыми, и на завод в Уральске поступали рекламации на преждевременную «смерть» стволов.

Патроны МДЗ и БС — более поздние.

Патрон с пулей МДЗ (масса пули 43 г) — зажигательный мгновенного действия, предназначался для борьбы с низколетящими воздушными целями и автомобильной техникой.

Патрон с пулей БС (масса пули 55 г) — также бронебойно-зажигательный, но снабжен сердечником из твердого сплава. Был спроектирован в конце 1970-х, когда стало ясно, что бронепробиваемости Б-32 уже недостаточно для борьбы с современными БТР и БМП.

В связи с большей распространённостью в мире патрона 12,7×99 мм НАТО по сравнению с советским 12,7×108 мм, после распада СССР в Польше пытались освоить производство НСВ под патрон НАТО. В Польше пулемёт под натовский патрон стал выпускаться под названием WKM-Bm. Сербский лицензионный вариант НСВ выпускается, помимо стандартного 12,7×108 мм и под натовский патрон. В Казахстане также предпринималась попытка адаптировать «Утёс» под патрон 12,7×99 мм НАТО для продажи за рубежом, однако это требовало переделки едва ли не всей конструкции пулемёта. Кардинальное отличие, которое преодолеть было невозможно — в конструкции ленты. Из советской ленты патрон подаётся толчком затвора вперед, при этом предварительно патрон уже сдёрнут звеньесъёмником. В стандартном же натовском пулемёте «Браунинг M2» устаревшая двухступенчатая подача патрона в ствол, в котором автоматика выдёргивает патрон на ходе затвора назад. В НСВ используются 10-звеньевые куски, собирающиеся в ленту по 50 (в пехотном исполнении) и 70 патронов (на танковых установках). Снаряжение ленты производится расчётом с помощью специальной машинки. Натовские патроны поступают в войска уже снаряжёнными в ленты из рассыпных элементов. Переснаряжать патроны из одной ленты в другую пришлось бы заранее, что отрицательно сказалось бы на боевой работе.

Особенности конструкции

НСВ-12,7 был гораздо легче предшественника — масса 25 кг.

Автоматика НСВ основана на отводе пороховых газов, запирание ствола — клиновое, при запирании затвор перемещается влево, при этом серьга затвора бьёт по ударнику.

Спусковой механизм собран в отдельной коробке, имеет очень простую конструкцию и позволяет вести только автоматическую стрельбу. При этом спусковой механизм не предназначен для управления огнём непосредственно на пулемёте, требуется наличие рукоятки и спускового крючка либо электроспуска на станке или установках. Также отсутствует рукоятка перезаряжания, да и усилие взвода пружины так высоко, что требуются различные рычажные или блочные конструкции для его уменьшения. В конструкции были применены оригинальные элементы, для уменьшения трения все движущиеся части снабжены роликами, кадмированное покрытие служило в качестве дополнительной «смазки», быстросъёмное клиновое устройство закрывания обеспечивало лёгкую замену ствола без проведения операций его подстройки после смены.

Затвор с затворной рамой и сама затворная рама с газоотводным поршнем соединены шарнирно. Возвратная пружина снабжена буфером. Подача патронов с помощью металлической ленты могла быть лево- или правосторонней. Вкупе с выбросом стреляных гильз вперёд, а не в сторону, это позволило легко комбинировать «правые» и «левые» пулеметы в спаренных установках. Одну из таких, в частности, производил Тульский машиностроительный завод для вооружения катеров.

Пулемёт оснащён коническим пламегасителем и складной рукояткой для переноски.

Механический прицел включает в себя прицельную планку, размеченную для стрельбы до 2000 м (прицельная планка ДШК была размечена до 3500 м), и мушку. Мушка первоначально была складывающейся, но затем заводские конструкторы убедили ГРАУ, что большого смысла в этом нет.

Модификации

Основное применение получила модификация НСВТ (танковый, Индекс ГРАУ — 6П17) в качестве зенитного на танках Т-64, Т-72, Т-80, Т-90, самоходных артиллерийских установках, а также на различных бронемашинах. В 1990-х годах пулемётами НСВ было вооружено несколько тысяч бронетранспортёров XA-180 и боевых машин Sisu NA-110 (фин.), произведенных в Финляндии для собственных вооружённых сил и для войсковых подразделений из африканских стран, действующих под эгидой ООН.

Танковый вариант пулемёта был снабжён электроспуском, на этом все отличия заканчиваются. Электроспуск представлял собой примитивную катушку со стержнем, собранные в герметичном пыле- и влагозащищённом корпусе. Прикреплялся к тыльной части ствольной коробки, при подаче тока стержень выдвигался и давил на стержень спускового механизма.

В качестве пехотного пулемёт НСВ использовался на нескольких типах установок. Наиболее удачным был станок Степанова-Барышева 6Т7, пулемёт на станке назывался НСВС-12,7 (Индекс ГРАУ — 6П16), весил 41 кг, основным прицелом являлся при этом оптический СПП производства Новосибирского приборостроительного завода. Существовал и ряд ночных прицелов. Производство станка и комплектование НСВС производилось на заводе в Вятских Полянах. Чтобы погасить энергию выстрела, массы пулемёта не хватало, поэтому станок 6Т7 был снабжён оригинальным амортизатором, установленным на сошниковой передней лопате, вкапываемовой в грунт. При этом к массе пулемёта добавлялась масса всего станка. Откат этой конструкции был довольно ощутимым, что потребовало установить амортизатор и в прикладе, установленный на пулемете прицел «ездил» вместе с ним, так что стрелок непроизвольно жмурился при стрельбе. Стрельба официально предусмотрена была только из положения лёжа, часто в войсках устанавливали пулемёт для стрельбы с колена, при этом он отчаянно «козлил», так как амортизатор размещался в таком положении вертикально, ни о какой точности стрельбы говорить уже не приходилось. Сектор стрельбы на 6Т7 был крайне ограничен, зенитная стрельба была невозможна.

Одно из основных достоинств НСВ — его универсальность, то есть возможность его использования и по наземным, и по воздушным целям. Универсальность пытались использовать, но установки при этом получались слишком громоздкими, тяжёлыми (одна из них — 6У6 весила в четыре раза больше самого пулемёта), популярностью в войсках не пользовались.

Уже в годы независимости Казахстана на заводе в Уральске спроектировали и изготовили несколько сотен станков, являвшихся попыткой реализовать «универсальность» пулемёта. За основу взяли конструкции танковых установок, когда пулемёт при стрельбе движется по направляющим своеобразной «постели». Тренога и «постель» представляли собой раздельные конструкции с быстросъёмным соединением, прицел устанавливался на «постели», тренога позволяла установку для стрельбы лёжа и с колена. Отсутствовали приспособления для фиксации наводки. В целом, несмотря на сырость конструкции, точность стрельбы не пострадала, стрелок не жмурил глаз, что позволяло непрерывно следить за результатами стрельбы, воздействие отдачи на плечо было гораздо ниже, чем при стрельбе с 6Т7, заводские стрелки демонстрировали на полигонах Министерства Обороны Казахстана хорошую точность, быстрый перенос стрельбы как по фронту, так и по глубине. Пулемёт на станке получил название НСВП-12,7, МО РК официально приняло его на вооружение и закупило около сотни штук.

В это же время в России решили отказаться от закупки пулемётов за границей, пусть даже и в дружественном Казахстане. В то же время начинать производство с первоначальных «сырых» чертежей не стали, на заводе Дегтярева фактически спроектировали новый пулемёт, получивший имя «Корд». Сохранив неизменными посадочные размеры и баллистику для взаимозаменяемости с имеющимися установками и станками, ковровчане кардинально изменили схему запирания ствола.

WKM-Bm — польский вариант НСВ под патрон 12,7×99 мм НАТО, производится Тарнувским механическим заводом. Может устанавливаться на дистанционно управляемых боевых модулях, военной технике, различных треногах и тумбовых установках. Применены специальные технологии для защиты от высокой влажности и воздействия морской воды.

Утёс-М

Утёс-М (заводской индекс ТКБ-095) — турельно-башенная корабельная установка, оснащённая двумя пулемётами НСВ.

Тактико-технические характеристики «Утес-M»
Калибр, мм	12,7
Число стволов	2
Длина ствола пулемета, мм	1000
Длина пулемета, мм	1520
Угол ВН, град	−10; +85
Угол ГН, град	360
Скорость ВН, град/с	16 (фактически)
Скорость ГН, град/с	25 (фактически)
Радиус обметания по пламегасителям, мм	1410
Высота линии огня, мм	406
Высота установки (полная), мм	1990
Высота подбашенного отделения до уравнительного кольца, мм	1014
Высота башни от уравнительного кольца до колпака прицела, мм	976
Диаметр башни наружный, мм	1380
Диаметр подбашенного помещения, мм	1460
Масса одного пулемета, кг	25
Масса установки без боеприпасов и ЗИП, кг	630
Темп стрельбы одного ствола, выстр./мин	700—800
Расчет, чел.	1
Прицельная дальность стрельбы по воздушным целям, м	1500
Прицельная дальность стрельбы по наземным целям, м	2000

Боевое применение

Первое боевое применение НСВ осуществилось в Афганистане. Первое время с обеих сторон участие в боевых действиях принимали только модификации ДШК (моджахеды использовали ДШК китайского производства). Но во второй половине 80-х в войсках появился и НСВ. Его быстро оценили, главной его особенностью была возможность вести прицельный огонь по противнику, не подпуская его на расстояние эффективной стрельбы из автомата. Имеются фотографии блокпостов, где станок 6Т7 нагружен камнями и мешками с песком для повышения устойчивости. Комплектование каждого пулемета оптическим прицелом, а в варианте ночного — и ночным прицелом, делало расчет НСВС главными «глазами» блокпоста.

Пулемёт оказывает сильнейшее акустическое воздействие на расчёт, поэтому стрелки были обязаны сменяться после интенсивной стрельбы.

Не менее «любимым» НСВ был и в обе чеченские кампании. Существовало множество курьёзных на первый взгляд «модификаций» танкового «Утёса», который добыть было проще, для применения в качестве пехотного.

Военнослужащие алжирской армии отмечали, что «Утёс» безотказно работает при температуре 50°, в песке и в грязи. Военные Малайзии успешно применяли пулемёт во время тропического ливня.

Производство

• Болгария Болгария: производится компанией «Арсенал» под индексом MG-U;
• Индия Индия: производится НСВТ фирмой Ordnance Factory Board;
• Казахстан Казахстан: бывший производитель. Выпускался заводом «Металлист»;
• Польша Польша: производится Тарнувским механическим заводом под индексами NSW и WKM-Bm (вариант под патрон 12,7×99 мм НАТО);
• Сербия Сербия: производится фирмой «Застава Оружие» под индексами Застава M02 «Којот» (НСВС), Застава М87 (НСВТ), M07 (турельный), M87 «Бродски» (вариант НСВТ для морских судов);
• Украина Украина: с 2001 года на НТК «Завод точной механики» выпускается танковый пулемёт НСВТ (под наименованием КТ-12,7, он начал поступать в войска с 2005 года) и станковый пулемёт КМ-12,7.

На вооружении

Алжир Алжир Ангола Ангола Армения Армения Азербайджан Азербайджан Белоруссия Белоруссия Босния и Герцеговина Босния и Герцеговина Болгария Болгария Камбоджа Камбоджа Хорватия Хорватия Чехия Чехия

Египет Египет Финляндия Финляндия: ДРК ДРК Грузия Грузия Венгрия Венгрия Индия Ирак Ирак Казахстан Казахстан Киргизия Киргизия Кувейт Кувейт

Ливия Ливия Мавритания Мавритания Македония Македония Малайзия Малайзия Марокко Марокко Монголия Монголия Мьянма Мьянма КНДР КНДР Польша Польша Россия Россия

Сербия Сербия Словакия Словакия ЮАР ЮАР Сирия Сирия Таджикистан Таджикистан Туркмения Туркмения Украина Украина Узбекистан Узбекистан Вьетнам Вьетнам

См. также

• Список пулемётов

Изображения

• NSV machine gun-01.jpg
• NSV machine gun-02.jpg
• NSV machine gun-03.jpg
• NSV machine gun-04.jpg
• NSV machine gun-05.jpg
• NSV machine gun-06.jpg
• NSV machine gun-07.jpg
• NSV machine gun-08.jpg
• NSV machine gun-09.jpg
• NSV machine gun-10.jpg

Ссылки

• [www.orugia.net/weapon.php?id=75 НСВ "Утес"]. [www.webcitation.org/6HufHFRhi Архивировано из первоисточника 6 июля 2013].

Отрывок, характеризующий НСВ-12,7

«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.