НХЛ в сезоне 1927/1928
Поделись знанием:
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
НХЛ в сезоне 1927-1928 — стал 11-м сезоном Национальной хоккейной лиги. Обладателем Кубка Стэнли стала команда «Нью-Йорк Рэйнджерс».
Регулярный сезон
- И = Игр, В = Выигрышей, П = Поражений, Н = Ничьи, ШЗ = Шайб забито, ШП = Шайб пропущено, О = Очков набрано
Канадский дивизион | |||||||
Команда | И | В | П | Н | ШЗ | ШП | О |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Монреаль Канадиенс | 44 | 26 | 11 | 7 | 116 | 48 | 59 |
Монреаль Марунз | 44 | 24 | 14 | 6 | 96 | 77 | 54 |
Оттава Сенаторз | 44 | 20 | 14 | 10 | 78 | 57 | 50 |
Торонто Мэйпл Лифс | 44 | 18 | 18 | 8 | 89 | 88 | 44 |
Нью-Йорк Американс | 44 | 11 | 27 | 6 | 63 | 128 | 28 |
Американский дивизион | |||||||
Команда | И | В | П | Н | ШЗ | ШП | О |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Бостон Брюинз | 44 | 20 | 13 | 11 | 77 | 70 | 51 |
Нью-Йорк Рэйнджерс | 44 | 19 | 16 | 9 | 94 | 79 | 47 |
Питтсбург Пайрэтс | 44 | 19 | 17 | 8 | 67 | 76 | 46 |
Детройт Кугарс | 44 | 19 | 19 | 6 | 88 | 79 | 44 |
Чикаго Блэкхокс | 44 | 7 | 34 | 3 | 68 | 134 | 17 |
Плей-офф Кубка Стэнли
1/4 финала | 1/2 финала | Финал | |||||||||||
К1 | Монреаль | 2G | |||||||||||
Канадский дивизион | |||||||||||||
К2 | Мон. Марунз | 3G | |||||||||||
К2 | Мон. Марунз | 3G | |||||||||||
К3 | Оттава | 1G | |||||||||||
К2 | Мон. Марунз | 2 | |||||||||||
А2 | Н.Й. Рэйнджерс | 3 | |||||||||||
А1 | Бостон | 2G | |||||||||||
Американский дивизион | |||||||||||||
А2 | Н.Й. Рэйнджерс | 5G | |||||||||||
А2 | Н.Й. Рэйнджерс | 6G | |||||||||||
А3 | Питтсбург | 4G |
См. также
Напишите отзыв о статье "НХЛ в сезоне 1927/1928"
Ссылки
- [www.nhl.com Официальный сайт НХЛ] (англ.)
- [www.hockeydb.com/ihdb/stats/leagues/nhl1927.html Hockey Database] (англ.)
Отрывок, характеризующий НХЛ в сезоне 1927/1928
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.