НХЛ в сезоне 2009/2010
Поделись знанием:
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
(перенаправлено с «НХЛ в сезоне 2009-2010»)
| НХЛ в сезоне 2009/2010 | |
|---|---|
| Начало: | 1 октября 2009 |
| Конец: | 9 июня 2010 |
| Регулярный чемпионат | |
| Президентский Кубок (очков): | Вашингтон Кэпиталз (121) |
| Лучший бомбардир (очков): | Хенрик Седин (112) |
| Лучший снайпер (голов): | Сидни Кросби, Стивен Стэмкос (51) |
| MVP Сезона: | Хенрик Седин |
| Количество игр: | 1230 |
| Количество команд: | 30 |
| Плей-офф | |
| Обладатель Кубка Стэнли: | Чикаго Блэкхокс |
| Финалист: | Филадельфия Флайерз |
| Счёт в финале: | 4:2 |
| MVP Плей-офф: | Джонатан Тэйвз |
| Сезоны НХЛ | |
| ←2008/2009 | 2010/2011→ |
93-й (92-й игровой) сезон НХЛ стартовал 1 октября четырьмя матчами между Бостоном и Вашингтоном, Монреалем и Торонто, Ванкувером и Калгари, Сан-Хосе и Колорадо. А 2 и 3 октября Детройт Рэд Уингз, Сент-Луис Блюз, Флорида Пантерз и Чикаго Блэкхокс провели четыре матча в Европе.
1 января в Бостоне состоялась очередная «Зимняя классика» между Бостон Брюинз и Филадельфией Флайерз.
С 15 февраля по 1 марта сезон прервался на Олимпийские игры в Ванкувере.
Закончилось регулярное первенство 11 апреля.
Матч всех звезд НХЛ не проводился в связи с «Олимпийской паузой».
В новом сезоне руководство НХЛ увеличило потолок зарплат до $56,8 млн. что на $0,1 млн больше чем в предыдущем. Нижний предел суммарной годовой зарплаты команды в лиге равен $40,8 млн.[1]
Содержание
Драфт НХЛ 2009
По результатам драфт-лотереи право первого выбора получил Нью-Йорк Айлендерс. В итоге «Островитяне» первыми выбрали Джона Тавареса.
Всего на драфте было выбрано 102 хоккеиста из Канады, 55 из США, 24 из Швеции, 10 из Финляндии, пять из Словакии, три из Чехии, а также по одному из Белоруссии, Дании, Германии и Великобритании.
Что же касается российских игроков, то их всего было выбрано 7. Это самый низкий результат за всю историю участия хоккеистов из России в драфте НХЛ [2]. Под самым высоким номером был выбран Дмитрий Куликов Флоридой Пантерз, в первом раунде под 14-м номером.
Регулярный чемпионат
«Европейская премьера»
2 и 3 октября клубы НХЛ в очередной раз провели игры регулярного чемпионата в Европе, однако на этот раз они не были матчами открытия сезона.
Детройт Ред Уингз и Сент-Луис Блюз сыграли два матча в Стокгольме. Две победы одержал «Сент-Луис» 4—3 и 5—3. В обоих встречах «Музыканты» проигрывали с разницей в две шайбы.
Чикаго Блэкхокс и Флорида Пантерз обменялись победами на Хартвалл Арене в Хельсинки.
В рамках подготовки к сезону «Ястребы» 29 сентября сыграли в Цюрихе с победителем Лиги чемпионов местным ЗСК Лионс за Кубок Виктории. В упорном матче победу со счетом 2—1 одержали хоккеисты Цюриха. Это было первое поражение команды НХЛ от европейского клуба с 1991 года.
«Зимняя классика»
1 января на домашнем стадионе клуба Бостон Ред Сокс — Фенуэй Парк состоялся, ставший уже традиционным, матч под открытым небом. Бостон Брюинз принимал Филадельфию Флайерз. В упорном матче победу со счетом 2—1 в овертайме одержали хоккеисты «Бостона».
Возможными соперниками «Бостона» также рассматривались Вашингтон Кэпиталз и Нью-Йорк Рейнджерс.
Помимо Бостона, на проведение «Зимней классики» претендовали: Лас Вегас, новый Янки Стэдиум в Нью-Йорке, Роуз Боул в Калифорнии, Вашингтон и Детройт.
Так же велись переговоры о проведении второго матча на открытом воздухе в Калгари между двумя канадскими командами, но не в рамках «Зимней классики».[3]
Олимпийские игры
С 15 февраля по 1 марта НХЛ прервала сезон чтобы хоккеисты смогли принять участие в хоккейном турнире на Олимпиаде в Ванкувере. В связи с этой паузой лига решила не проводить в этом сезоне Матч всех звезд.
Это была четвёртая Олимпиада на которой сыграли игроки из НХЛ.
В финале встретились сборные США и Канады, которые были полностью составлены из игроков НХЛ.
Все игры проходили на маленьких площадках.
Главная хоккейная арена Олимпийских игр, Дженерал Моторс Плэйс является домашней для Ванкувер Кэнакс. В связи с подготовкой дворца к Олимпиаде, Ванкувер Кэнакс провели самую длительную выездную серию в истории НХЛ из 14 матчей подряд с 30 января по 14 марта 2010 года[4].
Основные события регулярного чемпионата
- Суд по делам банкротств США отказал в продаже клуба Финикс Койотс миллиардеру Джиму Бэлсилле. Владелец команды Джерри Мойес согласился продать клуб Национальной хоккейной лиге[5];
- Голкипер Нью-Джерси Девилз Мартин Бродо побил рекорд Терри Савчука по количеству сухих матчей[6];
- Со своих постов были уволены главные тренеры Сент-Луис Блюз Энди Мюррей и Коламбус Блю Джекетс Кен Хичкок;
- Самыми громкими обменами сезона стали: обмен Диона Фанёфа и Жана-Себастьяна Жигера в Торонто Мэйпл Лифс и Ильи Ковальчука в Нью-Джерси Девилз;
- Джефф Виник приобрел Тампа Бэй Лайтнинг[7];
- Генеральный менеджер Монреаль Канадиенс Боб Гейни подал в отставку[8];
- 9 апреля 2010 года Сидни Кросби набрал 500-е очко в карьере[9].
Рекорды чемпионата
- Самые результативные матчи:
- 12.03.10 Сан-Хосе — Нэшвилл 8:5 (1:1, 1:3, 6:1)
- 07.04.10 Тампа-Бэй — Каролина 5:8 (1:5, 2:2, 2:1)
- Самые крупные победы:
- 12.11.09 Коламбус — Детройт 1:9 (0:4, 1:2, 0:3)
- 19.01.10 Сан-Хосе — Калгари 9:1 (3:0, 3:0, 3:1)
Положение команд
По итогам регулярного чемпионата 2009-2010 гг.
- # — место в дивизионе, И — игр, В — выигрышей, П — поражений, ПО — поражений в овертайме/по буллитам, ШЗ — забитые шайбы, ШП — пропущенные шайбы, О — очков, * — команда попавшая в плей-офф.
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Статистика лидеров
По итогам регулярного чемпионата 2009-2010 гг.
Плей-офф
| Четвертьфиналы конференций | Полуфиналы конференций (Перепосев) |
Финалы конференций | Финал Кубка Стэнли | |||||||||||||||
| 1 | Вашингтон Кэпиталз | 3 | 4 | Питтсбург Пингвинз | 3 | |||||||||||||
| 8 | Монреаль Канадиенс | 4 | 8 | Монреаль Канадиенс | 4 | |||||||||||||
| 2 | Нью-Джерси Девилз | 1 | ||||||||||||||||
| 7 | Филадельфия Флайерз | 4 | ||||||||||||||||
| 8 | Монреаль Канадиенс | 1 | ||||||||||||||||
| Восточная конференция | ||||||||||||||||||
| 7 | Филадельфия Флайерз | 4 | ||||||||||||||||
| 3 | Баффало Сейбрз | 2 | ||||||||||||||||
| 6 | Бостон Брюинз | 4 | ||||||||||||||||
| 4 | Питтсбург Пингвинз | 4 | 6 | Бостон Брюинз | 3 | |||||||||||||
| 5 | Оттава Сенаторз | 2 | 7 | Филадельфия Флайерз | 4 |
| ||||||||||||
| 7 | Филадельфия Флайерз | 2 | ||||||||||||||||
| 2 | Чикаго Блэкхокс | 4 | ||||||||||||||||
| 1 | Сан-Хосе Шаркс | 4 | 1 | Сан-Хосе Шаркс | 4 | |||||||||||||
| 8 | Колорадо Эвеланш | 2 | 5 | Детройт Ред Уингз | 1 | |||||||||||||
| 2 | Чикаго Блэкхокс | 4 | ||||||||||||||||
| 7 | Нэшвилл Предаторз | 2 | ||||||||||||||||
| 1 | Сан-Хосе Шаркс | 0 | ||||||||||||||||
| Западная конференция | ||||||||||||||||||
| 2 | Чикаго Блэкхокс | 4 | ||||||||||||||||
| 3 | Ванкувер Кэнакс | 4 | ||||||||||||||||
| 6 | Лос-Анджелес Кингз | 2 | ||||||||||||||||
| 4 | Финикс Койотис | 3 | 2 | Чикаго Блэкхокс | 4 | |||||||||||||
| 5 | Детройт Ред Уингз | 4 | 3 | Ванкувер Кэнакс | 2 | |||||||||||||
Призы и награды
| Награда | Победитель |
|---|---|
| Президентский кубок: | Вашингтон Кэпиталз |
| Приз принца Уэльского: | Филадельфия Флайерз |
| Приз Кларенса Кэмпбелла: | Чикаго Блэкхокс |
| Арт Росс Трофи: | Хенрик Седин (Ванкувер Кэнакс) |
| Билл Мастертон Трофи: | Жозе Теодор (Вашингтон Кэпиталз) |
| Колдер Трофи: | Тайлер Майерс (Баффало Сейбрз) |
| Конн Смайт Трофи: | Джонатан Тэйвз (Чикаго Блэкхокс) |
| Фрэнк Дж. Селки Трофи: | Павел Дацюк (Детройт Ред Уингз) |
| Харт Трофи: | Хенрик Седин (Ванкувер Кэнакс) |
| Джек Адамс Эворд: | Дэйв Типпетт (Финикс Койотис) |
| Джеймс Норрис Трофи: | Данкан Кит (Чикаго Блэкхокс) |
| Кинг Клэнси Трофи: | Шейн Доан (Финикс Койотис) |
| Леди Бинг Трофи: | Мартен Сен-Луи (Тампа Бэй Лайтнинг) |
| Тед Линдсей Эворд: | Александр Овечкин (Вашингтон Кэпиталз) |
| Морис Ришар Трофи: | Сидни Кросби (Питтсбург Пингвинз) Стивен Стэмкос (Тампа Бэй Лайтнинг) |
| Везина Трофи: | Райан Миллер (Баффало Сейбрз) |
| Уильям М. Дженнингс Трофи: | Мартин Бродо (Нью-Джерси Девилз) |
См.также
Напишите отзыв о статье "НХЛ в сезоне 2009/2010"
Ссылки
- [www.nhl.com Официальный сайт НХЛ]
Примечания
- ↑ [allhockey.ru/news/55637/ Хоккей на AllHockey.Ru — НХЛ: потолок зарплат увеличен на 100 тысяч долларов]
- ↑ [cska-hockey.ru/news/2100055625/100000751/ Драфт НХЛ-2009: Брать россиян рискованно | Пресса | Новости | Профессиональный Хоккейный Клуб ЦСКА]
- ↑ [www.hockeyreview.ru/nhlnews/7728-nkhl-mozhet-provesti-vtorojj-match-na.html НХЛ может провести второй матч на открытом воздухе в Калгари » Хоккей КХЛ и НХЛ. Новости хоккея, интервью и статистика]
- ↑ www.cbc.ca/sports/hockey/story/2009/07/15/sp-canucks-olympics.html Olympics put Canucks on record road grind
- ↑ [www.sovsport.ru/news/text-item/353785 Владелец «Финикса» согласился продать клуб Национальной хоккейной лиге — Новости — Советский спорт]
- ↑ [www.championat.ru/hockey/news-378289.html Бродо побил рекорд Савчака, продержавшийся 45 лет — Чемпионат.ру]
- ↑ [www.nhl-live.ru/news/u-tampa-bej-poyavitsya-novyj-vladelec/ У «Тампа-Бэй» появится новый владелец | НХЛ в России — результаты, новости, статистика, интервью с лучшими игроками NHL]
- ↑ [www.allhockey.ru:8080/news/71310/ Хоккей на AllHockey.Ru — «Монреаль»: генеральный менеджер Боб Гейни уходит в отставку]
- ↑ [www.nhl-live.ru/news/pittsburg-sidni-krosbi-nabral-500-e-ochko-v-karere/ «Питтсбург»: Сидни Кросби набрал 500-е очко в карьере | НХЛ в России — результаты, новости, статистика, интервью с лучшими игроками NHL]
| Ранние годы |
|---|
|
1910-11 • 1911-12 • 1912-13 • 1913-14 • 1914-15 • 1915-16 • 1916-17 • 1917-18 • 1918-19 • 1919-20 |
| Оригинальная шестёрка |
| 1942-43 • 1943-44 • 1944-45 • 1945-46 • 1946-47 • 1947-48 • 1948-49 • 1949-50 1950-51 • 1951-52 • 1952-53 • 1953-54 • 1954-55 • 1955-56 • 1956-57 • 1957-58 • 1958-59 • 1959-60 1960-61 • 1961-62 • 1962-63 • 1963-64 • 1964-65 • 1965-66 • 1966-67 |
| Эпоха расширения |
| 1967-68 • 1968-69 • 1969-70 1970-71 • 1971-72 • 1972-73 • 1973-74 • 1974-75 • 1975-76 • 1976-77 • 1977-78 • 1978-79 • 1979-80 1980-81 • 1981-82 • 1982-83 • 1983-84 • 1984-85 • 1985-86 • 1986-87 • 1987-88 • 1988-89 • 1989-90 1990-91 • 1991-92 |
| Настоящее время |
| 1992-93 • 1993-94 • 1994-95 • 1995-96 • 1996-97 • 1997-98 • 1998-99 • 1999-00 2000-01 • 2001-02 • 2002-03 • 2003-04 • 2004-05 • 2005-06 • 2006-07 • 2007-08 • 2008-09 • 2009-10 2010-11 • 2011-12 • 2012-13 • 2013-14 • 2014-15 • 2015-16 • 2016-17 |
| Национальная хоккейная лига в сезоне 2009/2010
| |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Драфт • Зимняя классика • Плей-офф Кубка Стэнли • Финал Кубка Стэнли | |||||
| Восточная конференция | Западная конференция | ||||
| Атлантический дивизион | Северо-Восточный дивизион | Юго-Восточный дивизион | Центральный дивизион | Северо-Западный дивизион | Тихоокеанский дивизион |
| Нью-Джерси Девилз | Баффало Сейбрз | Атланта Трэшерз | Детройт Ред Уингз | Ванкувер Кэнакс | Анахайм Дакс |
| Нью-Йорк Айлендерс | Бостон Брюинз | Вашингтон Кэпиталз | Коламбус Блю Джекетс | Калгари Флэймз | Даллас Старз |
| Нью-Йорк Рейнджерс | Монреаль Канадиенс | Каролина Харрикейнз | Нэшвилл Предаторз | Колорадо Эвеланш | Лос-Анджелес Кингз |
| Питтсбург Пингвинз | Оттава Сенаторз | Тампа Бэй Лайтнинг | Сент-Луис Блюз | Миннесота Уайлд | Сан-Хосе Шаркс |
| Филадельфия Флайерз | Торонто Мейпл Лифс | Флорида Пантерз | Чикаго Блэкхокс | Эдмонтон Ойлерз | Финикс Койотс |
Отрывок, характеризующий НХЛ в сезоне 2009/2010
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
