Наблус
Город
Наблус
نابلس שכם
Показать/скрыть карты
|
На́блус или Шхем (араб. نابلس, Набулус, ивр. שְׁכֶם, Шхем, в русской традиции Сихе́м, в античности Флавия Неаполис, лат. Flavia Neapolis) — город на Западном берегу реки Иордан, в Палестинской автономии, в исторической области Самария, административный центр провинции Наблус. Население около 130 000 человек, в основном палестинцы. Большинство верующих — мусульмане. Около 350 самаритян проживают в отдельном районе на горе Гаризим.
Содержание
Упоминания в Библии
Город Шхем известен с библейских времён (1200 до н. э.) как крупный центр племени хивийцев. Сын сихемского правителя изнасиловал Дину, единственную дочь Иакова, упомянутую в Библии по имени, и за это город был вырезан её братьями Симеоном и Левием. В Шхеме находится гробница её брата Иосифа. После раздела земли между коленами Израиля попал в надел колена Манассии (Менаше). Шхем окружают горы Гаризим и Гевал, на которых по указу Моисея вскоре после перехода евреев через Иордан был заключён завет между Богом и еврейским народом. В Шхеме был объявлен царём Израиля Авимелех сын Гидеона (Суд. 9:6; 9:22). После разделения царства — центр северных колен и первая столица Иеровоама.
История
В 400 году до н. э. превратился в культурный центр и священный город самаритян. Захвачен римлянами в начале нашей эры и переименован ими в честь императора Веспасиана в Флавия Неаполис, это название в арабском было искажено в Наблус. В городе сохранились руины древнего храма гиксосов. Не менее интересны церковь Св. Анны и Сидонские гробницы. В 1120 году крестоносцы провели в городе Наблусский собор.
Достопримечательности и культура
Города-побратимы
- Лилль, Франция[1]
- Назарет, Израиль
- Дублин, Ирландия
- Корно, Италия
- Флоренция, Италия
- Неаполь, Италия
- провинция Тоскана, Италия
- Познань, Польша[2]
- Рабат, Марокко
- Ставангер, Норвегия
- Хасавюрт, Россия
- Данди, Великобритания[3]
Панорама
См. также
- Новомученик Филумен (Хасапис)
Напишите отзыв о статье "Наблус"
Примечания
- ↑ [www.mairie-lille.fr/sections/site-en/Menu_horizontal_haut/discovering-lille/lille-facts-figures/lille-facts-figures Lile Facts & Figures]
- ↑ [www.poznan.pl/mim/public/publikacje/pages.html?co=list&id=19&ch=20&instance=1017&lang=pl Poznań Official Website — Twin Towns]
- ↑ [www.nablus.org/en/htm/International_cooporation/twin_cities.htm Twinned Cities]
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Наблус
- Сихем // Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. — М., 1891—1892.
- [www.eleven.co.il/article/14968 Шхем] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
Это заготовка статьи о Палестинской национальной администрации или Государстве Палестина. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Наблус
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.