Набоков, Николай Дмитриевич

Николай Набоков
Николай Набоков (слева) со своим кузеном Владимиром
Основная информация
Полное имя	Николай Дмитриевич Набоков
Дата рождения	4 апреля (17 апреля) 1903(1903-04-17)
Место рождения	Любча, Минская губерния, Российская империя, Новогрудский район Гродненской области
Дата смерти	6 апреля 1978(1978-04-06) (74 года)
Место смерти	Нью-Йорк, США
Страна	Российская империя Российская империя США США
Профессии	композитор, педагог
Награды

Никола́й Дми́триевич Набо́ков (4 (17) апреля 1903 — 6 апреля 1978) — русский и американский композитор, писатель и культурный деятель.

Биография

Николай Набоков родился в дворянской семье в усадьбе Любча Новогрудского уезда Минской губернии.

Вскоре после рождения Николая родители разошлись, и с воспитанием сына Лидии Эдуардовне помогал отчим Николай Федорович фон Пёкер, соседский помещик. Начальное образование Николай получил дома, с детства пристрастился к музыке и игре на фортепиано.

В 1911 году переехал в Петербург для продолжения учёбы. В 1914 году поступил в Александровский лицей. В Петербурге Николай стал встречаться с родным отцом Дмитрием Дмитриевичем — они виделись в гостинице Англетер, однако хороших отношений у них не сложилось.

В конце 1917 года, спасаясь от революции, семья оказалась в Аскании Нова, у дяди Набокова. В 1918 году семья переехала в Крым, где Набоков брал уроки музыки у Владимира Ребикова. В апреле 1919 года Николай Набоков, его мать и братья эмигрировали из России на греческом корабле «Трапезунд».

С 1920 по 1922 год жил в Германии, учился в консерваториях Штутгарта и Страсбурга. В Берлине брал уроки фортепиано у Ферруччо Бузони. В 1923 году переехал в Париж и продолжил музыкальное образование в Сорбонне.

Друзьями и знакомыми Набокова были философ-эмигрант Исайя Берлин, писательница Мэри Маккарти, немецкий политик Вилли Брандт и американский композитор Джордж Гершвин.

Карьера

Во Франции

В Париже Набоков познакомился с Дягилевым и стал сочинять музыку для Русского балета. Сотрудничество продолжалось до смерти Дягилева в 1929 году. Первой значительной музыкальной работой Набокова был балет-оратория «Ода» (по оде Ломоносова), сочинённый в 1928 году. Затем последовали балеты «Жизнь Афродиты» и «Лирическая симфония» (1931).

В 1933 году, по совету и настоянию жены, переехал в США, чтобы читать лекции по музыке в Фонде Барнса.

В США

В 1934 году в Америку прибыл Русский балет Монте-Карло под руководством Джорджа Баланчина. Набоков написал музыку для его первой американской постановки, балета «Мирный союз», главные роли в котором исполняли Леонид Мясин и Тамара Туманова.

В 1939 году получил американское гражданство.

С 1936 по 1941 год преподавал музыку в колледже Уэллс в Нью-Йорке. Позднее перешёл в колледж Святого Джона в Мэриленде. С осени 1944 до весны 1945 года преподавал в Консерватории Пибоди.

В 1945 году стал сотрудничать с американским Управлением стратегических бомбардировок в Германии. По предложению Уистена Одена остался работать гражданским культурным советником в оккупированной Германии. В это время встретился со своим отцом.

В 1950—1951 годах служил музыкальным директором Американской академии в Риме. В 1951 году стал генеральным секретарем Конгресса за Свободу Культуры, оставался им более 15 лет, занимаясь организацией популярных музыкальных фестивалей.

C 1952 по 1963 год — генеральный секретарь музыкальной секции ЮНЕСКО в Париже, в 1963—1968 годах художественный руководитель «Берлинских музыкальных фестивальных дней», организатор «Парижских фестивалей XX века» (1952), музыкальных фестивалей в Риме (1954), Токио (1961) и многих других.

В 1958 году сочинил оперу «Смерть Распутина», в 1966 — балет «Дон Кихот». В 1967 году после фактического роспуска Конгресса за Свободу Культуры преподавал в американских университетах, а в 1970 стал композитором-резидентом в институте Аспена, где работал до 1973 года.

В 1971 сочинил свою вторую оперу «Напрасные усилия любви» (либретто Уистена Одена и Честера Кальмана), которая была поставлена в брюссельском театре Ла Монне два года спустя.

Автор многих музыкально-критических статей в журналах Америки и Европы.

Умер 6 апреля 1978 года в Нью-Йорке.

Семья

• Отец — Дмитрий Дмитриевич Набоков (1867—1949), юрист, чиновник.
• Мать — Лидия Эдуардовна Фальц-Фейн (1870—1937), сестра Фридриха Фальц-Фейна, основателя парка Аскания-Нова.
• Дед — министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков.
• Сестра — Оня, София Дмитриевна (1899—1982), замужем за композитором Виктором Максимовичем Фазольдом, благодаря её хлопотам брат Владимира Набокова Сергей был отпущен из гестапо после первого ареста.
• Двоюродный брат — писатель Владимир Набоков.

• Первая жена — Наталья Алексеевна Шаховская (1903—1988), сестра Зинаиды Алексеевны и Дмитрия Алексеевича Шаховских, развелись в 1939.
  • Сын — Иван — издатель
• Вторая жена — Констанс Холлидей (Constance Holladay).
  • Сын — Питер (Peter) (род. 11.10.1940) — антрополог.
• Третья жена — Патриция Блейк (Patricia Blake).
  • Сын — Александр (Alexander)
• Четвёртая жена — Доминик (урождённая Dominique Cibiel) женаты с 1970 года.

Библиография

• Старые друзья и новая музыка, Бостон, 1951.
• Игорь Стравинский, Бостон, 1964.
• Багаж. Мемуары русского космополита, Нью-Йорк, 1975. — Русское издание: СПб.: «Звезда», 2003. — ISBN 5-94214-059-6.

Источники

• [interpretive.ru/dictionary/458/word/nabokov-nikolas-nikolai-dmitrievich Николас Набоков — Энциклопедия Русской эмиграции]

Ссылки

• Nicolas Nabokov (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.ina.fr/art-et-culture/litterature/video/CPB76055023/destins-d-hommes.fr.html Интервью с Николаем Набоковым на французском телевидении (видео)]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Набоков, Николай Дмитриевич

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.