Уголовное дело «Ив Роше» против братьев Навальных

Уголовное дело «Ив Роше» (Следственный комитет против братьев Навальных) — судебное дело против оппозиционера Алексея Навального и его брата Олега Навального, начатое Следственным комитетом по заявлению генерального директора российского филиала «Yves Rocher» — компании «Ив Роше Восток» в 2012 года и закончившееся обвинительным приговором в декабре 2014 года. По мнению ряда наблюдателей это дело является политически мотивированным. Приговор вызвал акции протеста.

Обвинения

В декабре 2012 года по заявлению Бруно Лепру, генерального директора российского филиала «Yves Rocher» — компании «Ив Роше Восток», российскому политику Алексею Навальному и его брату Олегу Следственным комитетом были предъявлены обвинения в мошенничестве и легализации денежных средств, полученных преступным путём. Впоследствии Бруно Лепру отказался быть потерпевшим по этому делу, сложил свои полномочия и покинул Россию. Ряд СМИ, в частности Газета.Ru и Новая газета, обвинили компанию «Ив Роше» и директора её российского филиала Бруно Лепру в пособничестве политическим репрессиям и написании ложного доноса на Алексея Навального, в связи с чем ряд частных лиц объявили бойкот продукции компании.

Суд

В ноябре 2013 года Басманный суд города Москвы наложил арест на имущество братьев Навальных в качестве обеспечительной меры по возможным искам о возмещении ущерба компании «Ив Роше».

Дело рассматривала Елена Сергеевна Коробченко — федеральный судья Замоскворецкого суда города Москвы, которая ранее работала мировым судьёй судебного участка № 398.

Мнения обозревателей

По мнению профессора социологии права Вадима Волкова, «дело братьев Навальных» показывает юридическую уязвимость предпринимателей в России и, наряду с другими «заказными политическими делами», снижает уровень доверия к судебной системе России.

Многие правозащитники считают, что «Дело Ив Роше» имеет политические мотивы. Уполномоченный представитель компании «Ив Роше» Вадим Алексеевич Кодол в ходатайстве следствию в феврале 2013 года отмечает, что при работе с компанией братьев Навальных цены в контрактах на перевозку были среднерыночными или ниже (от 4 % до 15 %). Представитель «Ив Роше» Кристиан Мельник сообщили об отсутствии какого-либо ущерба или упущенной выгоды при заключении этих контрактов. В обращении также указано, что предположение о возможном ущербе возникло у генерального директора «Ив Роше Восток» Бруно Лепру только после допросов сотрудников компании в рамках уголовного дела и выемки документов. Впоследствии Бруно Лепру отказался выступать потерпевшим. Более того, он уволился с должности гендиректора ООО «Ив Роше Восток» (менеджер по связям с общественностью ООО «Ив Роше Восток» Анна Черкашина подтвердила «Новой» увольнение Бруно Лепру). В настоящее время Бруно Лепру является генеральным директором российской фирмы «Иль де Боте», однако, несмотря на то, что он является ключевым свидетелем, в суд он приглашен не был. По словам РБК, защитник Олега Навального, Кирилл Полозов, пояснил, что даже если потерпевшие подтвердят свою позицию и вновь заявят, что у них нет никаких претензий, суд может, несмотря на позицию потерпевших, признать подсудимых виновными. «Оценивать, был ущерб или нет — дело государства, а не потерпевших. Суд не связан при вынесении решения позицией потерпевшей стороны. Чтобы дело было прекращено, прокурор должен отказаться от обвинения», — сказал адвокат.

Многие считают, что эти обвинения являются частью клеветнической кампании против Алексея Навального из-за его борьбы с коррупцией.

Приговор

19 декабря 2014 года на прениях в Замоскворецком суде прокурор потребовал для братьев Навальных 10 и 8 лет лишения свободы.

Оглашение приговора ожидалось 15 января 2015 года, но было внезапно перенесено на 30 декабря 2014 года. Алексей Навальный был приговорен к 3,5 годам условного срока, а его брат Олег — к тому же сроку в колонии общего режима. Кроме того оба брата приговорены к штрафу 500 тысяч рублей и выплате более 4 млн рублей компании МПК.

Согласно результатам экспертизы «Диссернета», приговор, вынесенный судьей Коробченко, совпадает с обвинительным заключением следователя Нестерова полностью или частично на 195 страницах из 234.

Обвиняемые

Олег Навальный

Олег Анатольевич Навальный — младший брат Алексея Навального. Родился 9 апреля 1983 года. В 2005 году окончил Финансовую академию при Правительстве РФ.

Не позже 2008 года начал работать главой департамента внутренних почтовых отправлений филиала ФГУП «Почта России».

С осени 2012 года — первый заместитель генерального директора компании «EMS Почта России» — филиала ФГУП «Почта России», ответственный за автоматизацию процесса сортировки писем и посылок.

С 30 мая 2013 года не работает в «Почте России».

Акции протеста

В день вынесения приговора, 30 декабря 2014 года, в разных городах России и за рубежом прошли митинги сторонников Навального. Девизом мероприятия было: «Жизнь слишком коротка, чтобы смотреть в стол», — фраза из последнего слова «Враньё стало сутью государства» Алексея Навального на судебном процессе по делу «Ив Роше» 19 декабря 2014 года.

Эти акции протеста примечательны тем, что еще до их начала Роскомнадзор предпринял попытку заблокировать страницы социальных сетей, созданных для координации акций. Так первоначальная группа в Фейсбуке была заблокирована. Однако потом компания Facebook решила не блокировать страницы сторонников Навального, даже под угрозой запрещения деятельности в России.

Первоначально митинг («народный сход для обсуждения приговора братьям Навальным по делу Ив Роше») был запланирован на 15 января — день, когда должно было состояться оглашение приговора. Однако 29 декабря стало внезапно известно, что оглашение приговора пройдет на следующий день, 30 декабря, в 9 часов утра. В связи с этим «Народный сход» был перенесен на 30 декабря. Тем не менее 15 января 2015 года в нескольких городах России состоялись оппозиционные акции по ранее намеченному плану.

По оценкам РБК, «Власти боятся волны протестов после объявления обвинительного приговора братьям Навальным по делу „Ив Роше“, иначе не пришлось бы переносить дату объявления решения суда с 15 января на предпраздничный день 30 декабря».

Блокировка сообщений о мероприятии в социальных сетях

После оглашения 19 декабря 2014 года требования обвинения, в соцсети Facebook была создана [www.facebook.com/events/417200101767938 группа], участники которой запланировали народный сход, чтобы выразить поддержку братьям Навальным и осудить вынесение заведомо несправедливого приговора, если таковой будет вынесен. За один день группа набрала 13 тысяч участников. Однако на следующий день эта группа была заблокирована администрацией Facebook для пользователей из России по требованию Роскомнадзора (по требованию Генеральной прокуратуры, в свою очередь). По словам пресс-секретаря Роскомнадзора, группа была заблокирована из-за призывов к «несанкционированным массовым мероприятиям». Однако в действующем законодательстве нет понятия «несанкционированное мероприятие»; уведомление о проведении публичного мероприятия подается не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня его проведения; причем, это относится лишь к митингам и демонстрациям, а собрания не требуют даже уведомлений. Таким образом группа, созданная с целью планировать мероприятие, которое произойдет после 15 дней, не может быть незаконной.

Блокировка группы произвела широкий общественный резонанс как в России, так и за рубежом. В частности, в The Washington Post вышла статья «Facebook блокирует русскую страницу, поддерживающую Навального — самого большого критика Путина», а бывший посол США в России Майкл Макфол назвал решение Роскомнадзора «чудовищным» и сказал, что Facebook должен исправить свою ошибку как можно скорее. «Все мы делаем ошибки. Facebook должен исправить свои в России как можно скорее. Нынешнее действие — это чудовищный прецедент и плохо для бизнеса», — написал он в своем аккаунте в Twitter. В результате эффекта Стрейзанд информация широко распространилась, и в новую [www.facebook.com/events/406603402849183 группу], созданную на следующий день, вступило более 30 тысяч человек. А после переноса приговора, 29 декабря, в фейсбуке была создана [www.facebook.com/events/702527309844632 еще одна группа], посвящённая встрече на Манежной площади в Москве 30 декабря, в которую уже через два часа после создания группы (в 20:30 29 декабря) более 9 тысяч человек отметились, что придут, а на следующий день, на начало мероприятия в этой группе отметилось, что придут 19 тысяч человек. Также, по сообщению телеканала Дождь, Facebook и Twitter приняли решение не блокировать все последующие страницы сторонников Навального, однако официальных заявлений по этому поводу компании не сделали. Несмотря на то, что Facebook не блокировало новые страницы, посвящённые этому мероприятию, доступ к ранее заблокированной странице так и не был восстановлен.

Twitter рассылает своим пользователям уведомления, полученные от Роскомнадзора, но не собирается блокировать аккаунты, публикующие информацию об акции сторонников Навального.

Аналогичная [vk.com/odinzavsehvsezaodnogo группа] в соцсети ВКонтакте была заблокирована в тот же день, 20 декабря. Вместо страницы о событии российским пользователям выдается сообщение «Данный материал заблокирован на основании требования Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 27-27-2014 от 20.12.2014». Позже был добавлен следующий текст: «Блокировка материала не является инициативой Администрации Сайта и осуществляется в целях соблюдения действующего законодательства РФ, в частности, ст. 15.3 ФЗ от 27.07.2006 № 149-ФЗ „Об информации, информационных технологиях и о защите информации“». По сообщению Николая Дурова (бывшего технического директора «ВКонтакте»), Роскомнадзор направил 53 письма с запросами удалить страницы из сети ВКонтакте, на которых упоминается Навальный.

Народный сход в Москве 30 декабря 2014 года

Около семи часов вечера у Манежной площади стали собираться люди. По словам пресс-службы МВД, здесь «собралось около 1,5 тыс. человек с целью проведения несанкционированного мероприятия». По другим данным, участников акции было порядка 5 тысяч. Кроме сторонников Навального, возле Кремля также находились противники Навального, которые скандировали: «Майдан не пройдет». Через некоторое время стали производиться задержания. Были задержаны около 250 человек, многие из которых были отпущены в тот же день без составления протоколов. Около 70 человек осталось на ночь в ОВД. Двое активистов — Михаил Кригер и Роман Немучинский — были арестованы на 15 суток. Среди задержанных был также Алексей Навальный, который пришел на сход, несмотря на домашний арест.

Митинги 15 января 2015 года

За несколько дней до даты 15 января Алексей Навальный опубликовал текст «Про 15-е января и вообще», в котором призвал своих сторонников проводить акции там, где есть смысл, выходящий за рамки «когда-то назначили 15-го», и где была подготовка. Он также предложил готовиться к проведению большой акции ориентировочно во второй половине февраля.

В Петербурге на Марсовом поле прошел согласованный митинг «За честную власть», в котором участвовало более 1000 человек. В толпе виднелись флаги движения «Ингрия», «Партии 5 декабря», РПР-Парнас и движения «Весна». Актёр и музыкант Михаил Новицкий исполнил свою новую сатирическую песню «Путин хелло!».

В Москве на Манежной площади прошла несогласованная акция, в которой участвовало около 100 человек. При этом более 500 их противников, представители только что созданного движения «Антимайдан», начали теснить участников акции с криками «Майдан не пройдет». После этого полиция задержала 13 оппозиционеров. В отношении троих из них — Владимира Ионова, Марка Гальперина и Ильдара Дадина — были возбуждены уголовные дела по статье ст. 212.1 УК — «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Гальперин был также арестован на 38 суток, а Дадин — на 15 суток.

В Самаре прошел митинг в поддержку братьев Навальных и других политзаключенных, организованный «Партией 5 декабря», «Партией Прогресса» и движением «Солидарность», в котором участвовало от 150 до 200 человек. Митинг пытались сорвать провокаторы.

На митинге в Красноярске организаторы (движение «Солидарность» и партия РПР-ПАРНАС) требовали отставки Владимира Путина и прекращения войны на Украине. В ответ их освистывали и заглушали криками члены организаций НОД (Национально-освободительное движение) и «Антидилер». В акции приняло участие около 100 человек.

Связанные акции после 15 января 2015 года

После ареста Марка Гальперина его друзья стали создавать новое оппозиционное движение — «Джулия и Уинстон» (герои антиутопии Джорджа Оруэлла «1984»). Участники собирались в течение нескольких недель каждый день в 19 часов возле памятника Жукову на Манежной площади. Организатор движения — журналист Евгений Левкович. Конечная цель движения — отмена репрессивных законов, принятых Госдумой, и обеспечение соблюдения Конституции.

Ссылки

• [www.facebook.com/events/417200101767938 Группа в Facebook Народный сход: обсуждение приговора братьям Навальным по «делу Ив Роше» ] (заблокирована сетью Facebook для российских пользователей)
• [www.facebook.com/events/406603402849183 Группа в Facebook 15.01.15] (Facebook отказался её блокировать)
• [vk.com/odinzavsehvsezaodnogo Группа ВКонтакте] (заблокирована сетью ВКонтакте для российских пользователей)
• [www.15worldmap.com/ Карта акций в городах России и мира со ссылками на страницы мероприятий в Facebook]
• [www.svoboda.org/content/article/26769744.html Илья Мильштейн. Манежная после суда — «Радио Свобода», 31.12.2014]
• [izvestia.ru/news/581212 Максим Соколов. К предстоящей святочной забаве — «Известия», 23.12.2014]

См. также

• Дело Кировлеса

Отрывок, характеризующий Уголовное дело «Ив Роше» против братьев Навальных

– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.