Наваринское сражение

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эта статья о сражении 1827 года. В Википедии есть статья о Наваринском бое 1770 г.
Наваринское сражение
Основной конфликт: Война Греции за независимость
Дата

8 (20) октября 1827 года

Место

Наварин, Греция

Итог

Решающая победа России, Греции, Великобритании и Франции

Противники
Российская империя
Великобритания
Франция
Османская империя
Египет в составе Османской империи
Командующие
Эдвард Кодрингтон
Логин Петрович Гейден
Анри де Риньи
Ибрагим-паша
Силы сторон
10 линейных кораблей, 10 фрегатов, 4 брига, 2 корвета, 1 тендер 3 линейных корабля, 17 фрегатов, 30 корветов, 28 бригов, 5 шхун, 5 или 6 брандеров
165 береговых орудий
Потери
181 убитых,
480 раненых
Всего: 661
4109
убитых или раненых
свыше 60 кораблей


Навари́нское морское сражение 1827 года — крупное морское сражение между соединённой эскадрой России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетским флотом — с другой. Произошло 8 (20) октября 1827 года в Наваринской бухте Ионического моря на юго-западном побережье полуострова Пелопоннес. Сражение следует рассматривать как один из эпизодов Греческой национально-освободительной революции 1821—1829 годов[1]. Разгром турецкого флота в Наваринском сражении значительно ослабил морские силы Турции, что послужило значимым вкладом в победу России в дальнейшей русско-турецкой войне 1828—1829 года. Наваринское сражение обеспечило поддержку греческого национально-освободительного движения, результатом которого по Адрианопольскому мирному договору 1829 года стала автономия Греции.





Предпосылки

В 1827 году между Россией, Англией и Францией была подписана Лондонская конвенция 1827 года, согласно которой Греции предоставлялась полная автономия. Османская империя отказалась признавать конвенцию.

В том же 1827 году, соединённая эскадра России, Великобритании и Франции (всего 1276 орудий) под командованием старшего в чине английского вице-адмирала Эдварда Кодрингтона подошла к Наваринской бухте, где находился турецко-египетский флот (всего до 2200 орудий) под командованием Мухаррем-бея. Главнокомандующим турецко-египетскими войсками и флотом был Ибрагим-паша.

Турецко-египетский флот находился под защитой береговых батарей (165 орудий) и 6 брандеров. Союзники уступали в артиллерии, но превосходили в боевой выучке личного состава. Кодрингтон рассчитывал путём демонстрации силы (без применения оружия) заставить противника принять требования союзников. С этой целью он направил эскадру в Наваринскую бухту[1].

Сражение

В 13:00 соединённый флот приблизился к входу Наваринской гавани двумя колоннами[2]. Одна из них состояла из английских и французских кораблей, а другая — из российской эскадры. После того, как колонна союзников миновала крепостные батареи и встала на якорь, российская колонна с впереди идущим адмиралтейским кораблём «Азов» подошла к входу гавани.

В это время на одном из турецких брандеров произошла сильная ружейная пальба[2], в которой был убит английский лейтенант Фиц-Рой, посланный в качестве парламентёра. В его задачи входило заставить командира брандера отойти дальше от союзных кораблей. Через некоторое время с одного из египетских корветов раздался первый выстрел в сторону французского фрегата.

Сражение началось после того, как турки убили второго парламентёра, посланного на флагманский корабль Мухаррем-бея.

Оно продолжалось около 4 часов и закончилось уничтожением турецко-египетского флота. Наиболее решительно и искусно действовала русская эскадра под командованием контр-адмирала Логина Петровича Гейдена, разгромившая весь центр и правый фланг неприятельского флота. Она приняла на себя главный удар противника и уничтожила большую часть его кораблей.

Потери турецко-египетского флота составили более 60 кораблей и несколько тысяч человек убитыми и ранеными. Союзники не потеряли ни одного корабля. Их потери убитыми и ранеными составили от 600 до 800 человек.

После сражения союзнический флот оставался в Наваринской бухте до 26 октября.

В сражении отличился флагманский корабль русской эскадры «Азов» под командованием капитана 1 ранга Михаила Петровича Лазарева. Флагман уничтожил 5 турецких кораблей, в том числе фрегат командующего турецким флотом. Корабль получил 153 попадания, из них 7 ниже ватерлинии. Корабль был полностью отремонтирован и восстановлен только к марту 1828 года. На «Азове» во время битвы проявили себя будущие российские флотоводцы, герои Синопа и Севастопольской обороны 1854—1855 годов:

За боевые подвиги в сражении линейному кораблю «Азов» впервые в русском флоте был присвоен кормовой Георгиевский флаг.

Состав эскадр

Корабли флота Российской империи

Командующий — контр-адмирал граф Логин Петрович Гейден

Линейные корабли:

Фрегаты:


Корабли флота Великобритании

Командующий флотом — вице-адмирал сэр Эдвард Кодрингтон

Линейные корабли:

  • HMS Asia (флагман флота, капитан Эдуард Карсон)
  • HMS Genoa (капитан В. Батерст)
  • HMS Albion (капитан Дж. Оммани)

Фрегаты:

  • HMS Glasgow (капитан Эшли Мод)
  • HMS Cambrian (капитан В. Гамильтон)
  • HMS Dartmouth (капитан Феллоу)
  • HMS Talbot (капитан Спенсер)

Бриги:

  • HMS Mosquito
  • HMS Philomel

Корветы:

  • HMS Brisk
  • HMS Hind

Тендер:

  • HMS Rose

Корабли флота Франции

Командующий — контр-адмирал Анри де Реньи

Линейные корабли:

  • Breslau
  • Scipion
  • Trident

Фрегаты:

  • Sirène (флагман)
  • Armide

Корветы:

  • Alcyone
  • Daphné


Корабли объединённого флота Османской империи, Египта и Туниса

  • Эскадра капитана Бея (Александрия): 2 линейных корабля, 5 фрегатов, 12 корветов
  • Эскадра Мухаррем-бея (Александрия): 4 фрегата, 11 корветов, 21 бригов, 5 шхун, и 5 (или 6?) брандеров
  • Тунисская эскадра (Александрия,): 2 фрегата, 1 бриг
  • Эскадра Тагир-паши (Константинополь): 1 линейный корабль, 6 фрегатов, 7 корветов, 6 бригов

Итоги сражения

Разгром турецкого флота в Наваринском сражении значительно ослабил морские силы Турции, что послужило значимым вкладом в победу России в дальнейшей русско-турецкой войне 1828—1829 года. Наваринское сражение обеспечило поддержку греческого национально-освободительного движения, результатом которого по Адрианопольскому мирному договору 1829 года, стала автономия Греции.

Память

Напишите отзыв о статье "Наваринское сражение"

Примечания

  1. 1 2 Объекты военные — Радиокомпас / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1978. — С. 463. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 6).</span>
  2. 1 2 Богданович Е. В. Глава I. До похода в Средиземное море // Наварин. — М.: Типография И. И. Родаевича, 1877. — 192 с.
  3. [folk-costume.com/navarinskogo-dymu-s-plamenem-cvet/ «НАВАРИНСКОГО ДЫМУ С ПЛАМЕНЕМ» ЦВЕТ | Народный костюм]. folk-costume.com. Проверено 20 октября 2015.
  4. </ol>

Литература

  • [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/Н/Наваринское-морское-сражение-1827 Наваринское морское сражение 1827] // Линия адаптивной радиосвязи — Объектовая противовоздушная оборона / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1978. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 5).</span>
  • Богданович Е. В. Глава I. До похода в Средиземное море // Наварин. — М.: Типография И. И. Родаевича, 1877. — С. 46. — 192 с.
  • Андриенко В. Г. До и после Наварина // . — СПб.: Terra Fantastica, 2002. — 510 с.

Ссылки

  • [www.ipta.demokritos.gr/erl/navarino.html Наваринское сражение (на английском)]

Отрывок, характеризующий Наваринское сражение

– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.