Навигационный акт

Навигационный акт (англ. Navigation Act) — закон, изданный Кромвелем 9 (19) октября 1651 года; прекратил своё действие в 1849 году. Предоставлял английским кораблям исключительное право ввозить в Англию товары неевропейских стран и производить каботажное плавание; в 1660 акт был распространён на вывоз из Англии в колонии; окончательно отменён в 1854 году. Способствовал развитию английской морской торговли в ту эпоху, когда торговля и флот Англии находились в зачаточном состоянии и требовали покровительственных мер. Привёл к череде англо-голландских войн XVII в.

Причины издания и содержание Акта

Акт был издан, с одной стороны, в видах поощрения английского торгового флота, с другой стороны — для уничтожения первенства Голландии на море. Навигационный акт устанавливал, что товары из Азии, Африки и Америки могли ввозиться в Великобританию только на судах, которые принадлежат подданным Британии, а их экипаж должен состоять по крайней мере на 3/4 из британских подданных; из Европы товары могли ввозиться на британских судах или на судах той страны, в которой произведены товары или в гаванях которой они впервые могли быть нагружены на корабль. Ввоз соленой рыбы в Англию и колонии разрешался только в том случае, если она поймана на британских судах. Наконец, каботажное плавание предоставлялось исключительно английским судам.

Этот закон настолько подрывал голландскую посредническую морскую торговлю, что привел к Первой Англо-Голландской Войне (1652—1654). Вскоре после издания Навигационного акта действие его было приостановлено вследствие войны с Испанией, но уже в 1660 году (при Карле II) он был возобновлен, с существенными дополнениями, касавшимися, главным образом, торговли с колониями. Было установлено, что все товары из колоний должны сначала идти в английские гавани; в колонии товары могут быть перевозимы только на британских судах; товары из России и особо поименованные товары из Европы (enumerated articles), как дрова, соль, табак, поташ, оливковое масло, лен, хлеб, сахар, вино, уксус и др., могут быть ввозимы только в Англию и только на английских судах.

Значение для Великобритании

Оценка, которая давалась Навигационному акту экономистами, весьма различна. Сторонники свободной торговли считали его тормозом экономического развития Англии; другие признавали его не лишенным значения как в экономическом, так и политическом отношении; протекционисты, впадая в противоположную сторонникам свободной торговли крайность, приписывали все успехи английской морской торговли Навигационному акту. А. Смит хотя и считал Навигационный акт неблагоприятным для внешней торговли, однако называл его мудрейшим правительственным актом, ввиду его политического значения. В конце концов Навигационный акт несомненно способствовал развитию английской морской торговли в ту эпоху, когда торговля и флот Англии находились в зачаточном состоянии и требовали покровительственных мер. С достижением первенства в торговле и промышленности, Англия перестала нуждаться в таких мерах.

Практическое воплощение

Следить за соблюдением Навигационного акта полагалось командирам военных судов, находящихся в портах или в море: они имели право досмотра всех иностранных судов, вызывающих у них подозрения в ведении контрабандной торговли. Текст Навигационного акта включался в Адмиралтейский статут и был всегда под рукой у досматривающих подозреваемые суда капитанов.

Отмена

Первые шаги к отмене Навигационного акта были сделаны после объявления независимости североамериканских колоний, когда в пользу Соединенных Штатов были допущены некоторые отступления от Навигационного акта. Постепенно с начала XIX века льготы в морских сношениях приобретаются Пруссией, Россией, Испанией, Голландией. Влияние либерального экономического направления выразилось в 40-х годах в назначении парламентской комиссии для исследования навигационных законов (1847). Навигационный акт был отменен в 1849 году, за исключением статьи о каботаже; последняя отменена в 1854 году, и вместе с ней последний остаток Навигационного акта исчез из английского законодательства.

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Навигационный акт

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.