Навилль, Эдуар

Эдуар Навилль

Эдуар Навилль (фр. Édouard Naville; 14 июня 1844, Женева — 17 октября 1926, Маланье, Жанто — швейцарский египтолог, археолог, научный писатель.

В 1861 году поступил изучать классическую филологию и естественные науки в Женевский университет, в сентябре 1862 года отправился в Лондон, где с разрешения отца (первоначально желавшего, чтобы сын изучал право) занялся древней историей. В ноябре-декабре 1864 года посетил Рим, после поступил в Боннский университет, бывший тогда центром классической филологии, где начал интересоваться в первую очередь египтологией; в ноябре 1866 года сдал экзамены в Париже, которые позволили ему продолжить египтологическое обучение в городском университете. Осенью 1867 года находился в Берлине, где познакомился в том числе с Теодором Моммзеном, завершив там своё обучение под руководством Карла Рихарда Лепсиуса (после смерти последнего в 1884 году находился в конфликте с берлинской египтологической школой).

В свою первую поездку в Египет отправился в ноябре 1868 года; добрался до второго порога Нила и возвратился в Европу в апреле 1869 года, привезя с собой большое количество фотографий, рисунков и артефактов. В том же 1869 году совершил путешествие в Египет — в связи с открытием Суэцкого канала, — результатом которого стала вышедшая в 1870 году работа «Textes relatifs au mythe d’Horus», благодаря которой Навилль получил общеевропейскую известность. Во время Франко-прусской войны был призван в звании капитана на службу в швейцарскую армию. По поручению конгресса ориенталистов в Лондоне (1874) он выпустил критическое издание «Книги мёртвых» («Das Aegyptische Todtenbuch der XVII—XX Dynastie», Берлин, 1886). С 1882 года проводил большую часть зим в Египте, производя раскопки по поручению «Egypt Exploration Fund»; с того же года сотрудничал с Жюлем Николем в области сбора коллекции египетских папирусов эллинистического периода. В 1893 году активно работал в области Верхнего Египта, затем до 1896 года изучал гробницу Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри. В 1903—1906 годах изучал гробницу Ментухотепа II.

С 1891 года преподавал египтологию на факультете искусств Женевского университета, с 1912 года был профессором археологии на им же основанном факультете. Состоял иностранным членом Академии надписей и изящной словесности во Франции, в июне 1901 года стал почётным доктором Университета Глазго. С 1898 по 1922 год был членом Международного комитета Красного креста, в 1916—1920 годах его вице-президентом. Во время Первой мировой войны состоял в комитете по делам обмена военнопленными, инспектировал лагеря военнопленных в Великобритании. После смерти Навилля собранные им папирусы были пожертвованы в несколько библиотек.

Результатами его полевых исследований стали работы «The story city of Pithom and the Exodus» (1887), «Goshen and the Shrine of Saft et Henneh» (1888), «Tell el Jahoudich», «The City of Onias» (1890), «Bubastis» (1887—1891), «The festival hall of Osorkon II» (1982), «Ahnasel-Medineh and tomb of Paheri», «The Seasons Work at Ahnae and Beni-Hassan» (1891). Ему также принадлежат труды «La litanie du Soleil» (1875), «L’inscription historique du Grand pretre Pinodjem III» (1883), «La destruction der hommes par les dieux» (1875 и 1885). Методы работы Николля подвергались критике за пренебрежительное отношение к «мелким предметам» при раскопках.

Источники

• Навилль, Эдуар-Анри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.hls-dhs-dss.ch/textes/f/F42707.php Статья] в Швейцарском историческом словаре  (фр.)
• [runeberg.org/nfbs/0358.html Статья] в Nordisk Familjebok  (швед.)

Отрывок, характеризующий Навилль, Эдуар

Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.