Награды Третьего рейха
Поделись знанием:
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Все награды являлись общенациональными (до прихода к власти нацистов все награды носили сугубо территориальный характер — вручались правителями земель). Была разработана новая наградная система, в которой традиционные награды претерпели изменения в соответствии с новой атрибутикой. До начала Второй мировой войны Гитлер лично назначал и вручал все виды наград, затем это право было передано в войска различным уровням командного состава. Такие награды, как Рыцарский крест, фюрер вручал лично, либо это делали высшие командиры.
Содержание
Боевые награды
Кресты
- Железный крест
- Железный крест 1-го Класса
- Накладка на орденскую ленту к Железному кресту 1-го класса
- Железный крест 2-го Класса
- Накладка на орденскую ленту к Железному кресту 2-го класса
- Железный крест 1-го Класса
- Большой крест
- Рыцарский крест
- Рыцарский крест с дубовыми листьями
- Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами
- Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами
- Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами
- Немецкий крест «Восточная звезда»
- Испанский крест
- Крест Славы легиона «КОНДОР»
- Крест Военных заслуг
- Крест «Военных заслуг» 1-го класса
- Крест «Военных заслуг» 2-го класса
- Почётный крест за мировую войну 1914—1918 Гинденбургский крест
- Золотой Рыцарский крест «Военных заслуг»
- Данцигский крест
Поощрительные награды
- Почётная пряжка на ленте для сухопутных войск
- Почётная пристёжка кригсмарине
- Почётная пристёжка люфтваффе
Щиты
- Щит «Нарвик»
- Демянский щит
- Холмский щит
- Крымский щит
- Кубанский щит
- Щит «Варшава»
- Щит «Лорен»
- Щит «Дюнкерк»
- Щит «Балканы»
- Щит «Лапландия»
Нагрудные знаки
- Нагрудный знак «За ранение»
- Знак «За ранение» легиона «КОНДОР»
- Нагрудный знак «За ранение 20 июля 1944 г.»
- Нагрудный штурмовой пехотный знак
- «Пехотный штурмовой знак» для пехотных частей
- «Пехотный штурмовой знак» для мотопехотных частей
- Нагрудный знак «За участие в общих штурмовых атаках»
- Планка «За ближний бой»
- Нагрудный знак «За танковую атаку»
- Танковый знак легиона «КОНДОР»
- Нагрудный знак «Армейский парашютист»
- Нагрудный знак «За борьбу с партизанами»
- Нагрудный знак «Наблюдатель аэростата»
- Нагрудный знак «Сухопутная зенитная артиллерия»
- Нагрудный знак «Военный водитель»
- Знак лётного состава
- Знак пилота
- Знак наблюдателя
- Совмещённый знак пилота и наблюдателя
- Знак стрелка и бортрадиста
- Знак стрелка и бортмеханика
- Знак лётчика-планериста
- Нагрудный знак парашютиста люфтваффе
- Почётный лётный знак
- Знак зенитной артиллерии ПВО ВВС
- Нагрудный знак люфтваффе «За наземный бой»
- Знак-планка за ближний бой для люфтваффе
- Знак-планка за танковое сражение для люфтваффе
- Нагрудный знак «За морской бой Люфтваффе»
- Почётная пряжка на ленте для люфтваффе
- Авиационные планки
- Планка «Дневной истребитель»
- Планка «Ночной истребитель»
- Планка «Дальний дневной истребитель»
- Планка «Дальний ночной истребитель»
- Планка «Бомбардировщик»
- Планка «Транспортная авиация»
- Планка «Самолёт-разведчик»
- Планка «Авиация наземной поддержки»
- Нагрудный знак «За Прорыв морской блокады»
- Нагрудный знак береговой артиллерии и зенитчиков ВМС
- Нагрудный знак для малых катеров и лодок
- Нагрудный знак для торпедных катеров
- Нагрудный знак для эскадренных миноносцев
- Нагрудный знак для минных тральщиков
- Нагрудный знак подводника
- Боевая планка для подводных лодок
- Нагрудный знак вспомогательных крейсеров
- Военный знак флота
- Военный знак морской артиллерии
- Нагрудный знак за дальний поход
- Почётная пряжка на ленте для кригсмарине
Медали
- Оккупационные медали нацистской Германии:
- Медаль «За строительство военных укреплений» За Атлантический вал
- Медаль «За Африканскую кампанию»
- Медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42» Восточная медаль
- Медаль «Голубой дивизион»
- Медаль «За выслугу лет в Вермахте»
- Медаль «За выслугу лет СС»
- Медаль «За отличную службу» полиции
- Медаль «За заслуги» ПВО
Манжетные ленты, знаки, нашивки, кольца, кубки
- Манжетная лента «Крит»
- Манжетная лента «Африка»
- Манжетная лента «Мец 1944»
- Манжетная лента «Курляндия»
- Нарукавный знак «За уничтоженный танк»
- Нарукавный знак «Военный водитель»
- Нашивка «За уничтожение самолёта с земли»
- Нашивка снайпера
- Кольцо «Мёртвая голова»
- Почëтный Кубок Люфтваффе
- Шеврон старого бойца
Гражданские награды
- Почётный знак Немецкого Красного Креста
- Почётный знак «За заботу о немецком народе»
- Немецкий олимпийский почётный знак
- Почётный знак пожарных
- Почётный знак полицейских
- Почётный крест немецкой матери
- Германский орден
- Медаль «За военные заслуги»
- Орден Заслуг германского орла
Партийные награды
Награды для восточных народов
Напишите отзыв о статье "Награды Третьего рейха"
Примечания
Литература
- Боевые награды Германии 1933—1945. Каталог-определитель. — М.: ИГП «Профис», 2002. — ISBN 5-902325-01-3.
- Курылев О.П. Боевые награды Третьего рейха. — М.: Эксмо, 2005. — 352 с. — 4000 экз. — ISBN 5-699-12721-6.
- Kurt-Gerhard Klietmann. Auszeichnungen des Deutschen Reiches 1936-1945. — 11. — Stuttgart: Motorbuch-Verlag, 2004. — 239 p. — ISBN 3-879-43689-4. (нем.)
- Щунков В.Н. Глава 9. Боевые награды и знаки отличия // Вермахт. — Мн.: ООО "Харвест", 2003. — 448 с. — ISBN 985-13-1618-0.
См. также
Это заготовка статьи о награде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Это заготовка статьи о Германии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Награды Третьего рейха
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.