Нагумо, Тюити

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тюити Нагумо

Адмирал Нагумо Тюити
Дата рождения

25 марта 1887(1887-03-25)

Место рождения

Япония, преф. Ямагата, г. Ёнэдзава

Дата смерти

6 июля 1944(1944-07-06) (57 лет)

Место смерти

Сайпан, Северные Марианские острова

Принадлежность

Японская империя

Род войск

Императорский флот Японии

Годы службы

1908-1944

Звание

адмирал

Командовал

1-й Авианосный флот Императорского японского флота,
1-й флот,
3-й флот
и др.

Сражения/войны

Вторая мировая война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Тюити Нагумо (яп. 南雲 忠一 Нагумо Тю:ити?, 25 марта 1887, Ёнэдзава6 июля 1944, остров Сайпан). В 1939—1944 гг. был вице-адмиралом Императорского флота Японии и в 1941—1942 гг. (во время бомбардировки Дарвина и атаки на Пёрл-Харбор, а также в нескольких других кампаниях) командующим 1-м Авианосным Флотом Императорского флота Японии. Он также был членом Флотской фракции, желавшей неограниченного роста мощи флота для создания самого сильного ВМФ в мире. Потерпел поражение под Мидуэем, командовал гарнизоном защитников Сайпана. Проиграв сражение за Сайпан, застрелился. В полные адмиралы произведён посмертно.



Биография

Ранние годы

Нагумо родился в городе Ёнэдзава, префектура Ямагата на севере Японии в 1887 году. Он окончил 36-й класс Японской Императорской военно-морской Академии в 1908 году, восьмым из 191 курсанта. Он служил мичманом на крейсерах «Сойя» (бывший русский «Варяг»), «Ниссин», «Ниитака». После получения звания прапорщик в 1910 году он был назначен на броненосный крейсер «Асама».

После обучения в торпедной школе и школе морской артиллерии получил звание младшего лейтенанта и служил на линкоре «Аки», а затем на эсминце «Хацуки». В 1914 году он получил звание лейтенанта и был назначен на линейный крейсер «Кирисима», после гибели японского эсминца «Суги». 15 декабря 1917 года Тюити был назначен на японский эсминец «Кисараги».

Нагумо окончил Военно-морской колледж и был произведен в капитан-лейтенанта в 1920 году. Он специализировался на миноносцах и торпедной стратегии. С 1920 по 1921 год он был капитаном эскадренного миноносца «Моми», но вскоре назначен в береговые службы с различными заданиями Генштаба Императорского флота Японии. С 1925 по 1926 год, Нагумо обучался в японской миссии по изучению военно-морской стратегии, тактики и техники в Европе и Соединённых Штатах.

После своего возвращения в Японию Нагумо служил в качестве инструктора в Императорской японской Военно-морской академии с 1927 по 1929 год. Нагумо был повышен до ранга Капитан в ноябре 1929 года и принял на себя командование лёгким крейсером «Нака» и с 1930 по 1931 год командующий 11-й экадрой миноносцев. После службы на административных должностях с 1931 по 1933 год он принял на себя командование тяжелым крейсером «Такао» с 1933 по 1934 год, и линкором «Ямасиро» с 1934 по 1935 год. Он был назначен контр-адмиралом 1 ноября 1935 года.

В качестве контр-адмирала Нагумо командовал 8 крейсерской эскадрой сопровождения Императорского флота Японии при передвижении в Китае в районе Жёлтого моря. Являясь одним из ведущих участников милитаристской Флотской фракции, он также получил поддержку политических сил.

С 1937 по 1938 год он был комендантом торпедной школы, а с 1938-1939 года он стал командиром 3-й крейсерской эскадры. Нагумо был произведён в вице-адмирала 15 ноября 1939 года. С ноября 1940 года до апреля 1941 года Нагумо был комендантом в Военно-морском колледже.

Вторая мировая война

10 апреля 1941 года Нагумо был назначен главнокомандующим 1-й воздушной флотилией ВМС Императорского флота Японии, основной Авианосной ударной группой, в основном благодаря его старшинству.

К этому времени он был явно в возрасте, физически и психологически. Он страдал от артрита, возможно, из-за увлечения фехтованием кэндо в юности.

Адмирал Нисидзо Цукахара имел некоторые сомнения насчет назначения Нагумо, он отметил: «Нагумо был офицером старой школы, специалистом по торпедной тактике и морскому маневрированию…. Он не имел ни малейшего представления о возможностях и потенциале морской авиации»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4329 дней]. У себя дома Нагумо также не получал уважительного мнения. Один из двух сыновей описывал его задумчивым отцом, вечно одержимым (и впоследствии разочаровавшимся) в попытках направить сыновей по своим стопам на службу в военно-морские силы. В то же время младшие офицеры Нагумо видели в нём в точности ту фигуру отца, которую упускали в нем его сыновья.


Напишите отзыв о статье "Нагумо, Тюити"

Отрывок, характеризующий Нагумо, Тюити


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.