Надаров, Иван Павлович

Иван Павлович Надаров<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Степной генерал-губернатор
24 апреля 1906 — 8 июня 1908
Предшественник:	Сухотин, Николай Николаевич
Преемник:	Шмит, Евгений Оттович
Рождение:	15 января 1851(1851-01-15) Константиноград, Полтавская губерния, Российская империя
Смерть:	1922(1922)
Военная служба
Годы службы:	1867—1869, 1871—1908
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:
Награды:

Ива́н Па́влович Нада́ров (3 (15) января 1851 год — 1922 ) — российский военный деятель, генерал от инфантерии, писатель, один из первопроходцев Уссурийского края.

Биография

Родился в 1851 году в Константинограде, из полтавских дворян. По национальности — черкес. Окончил Полтавский кадетский корпус (1867), второе Константиновское военное училище и Академию Генерального штаба (1878). Начал службу в лейб-гвардии Егерском полку. Офицер с 12 июня 1869 года. С 1869 по 1871 год был в отставке. Принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.

Летом 1882 года был командирован для рекогносцировки военной дороги вдоль китайской границы, выполнил сопутствующие этнографические, географические и лингвистические исследования. Им были исследованы и положены на карту реки Вак, Бикин, Большая Уссурка, Даубиха. Именно он первым исследовал жизнь и быт коренного населения Приморской области — удэгейцев. Им же были записаны 238 слов уссурийских удэгейцев — первый словарь ранее не известного языка. Был активным деятелем Общества изучения Амурского края (ОИАК) во Владивостоке с 1884 года, с самого основания Общества. В 1885 стал пожизненным членом ОИАК.

В 1887 году в чине полковника был назначен начальником крепостного штаба Владивостокской крепости. Начальник штаба 29-й пехотной дивизии (16.05.1889 — 29.12.1896), командир 122-го пехотного Тамбовского полка (29.12.1896 — 23.06.1897). В 1898 году — окружной интендант Приамурского военного округа. С 1898 по 1901 год являлся председателем Приамурского отдела Императорского Русского Географического Общества. В 1900—1901 годах участвовал в военном походе в Северную Маньчжурию.

9 мая 1901 года назначен военным губернатором Забайкальской области, командующим войсками в оной и наказными атаманом Забайкальского казачьего войска. Во время Русско-японской войны начальник военно-окружного управления Маньчжурской армии (12 апреля 1904 — 23 февраля 1905) и главный начальник тыла Маньчжурских армий (23 февраля 1905 — 25 апреля 1906).

С 25 апреля 1906 года по 8 июня 1908 года Степной генерал-губернатор, командующий войсками Омского военного округа и наказной атаман Сибирского казачьего войска. 8 июня 1908 года произведён в генералы от инфантерии с увольнением от службы с мундиром и пенсией.

Конец жизни отставной генерал провел в родном Константинограде. Дата и обстоятельства смерти Надарова пока неизвестны. Ранее считалось, что он был расстрелян красными в 1920 году. Однако последними исследованиями точно установлено, что Иван Павлович прожил до 1922 года. После его смерти дочь Ольга с семьей переехала в Петербург; к сожалению, впоследствии архив генерала был уничтожен ввиду угрозы репрессий.

Звания

Вступил в службу (19.08.1867), подпоручик (ст. 12.07.1869), поручик за отличие со ст. 2.01.1873 (1873), штабс-капитан (ст. 26.04.1877), капитан (ст. 6.01.1878), переименован в штабс-капитаны Генерального штаба (25.04.1878), капитан (ст. 20.04.1880), подполковник (ст. 17.04.1883), полковник за отличие со ст. 5.04.1887 (1887), генерал-майор за отличие со ст. 6.12.1897 (1897), генерал-лейтенант за отличие со ст. 31.01.1901 (1901). В отставке с производством в генералы от инфантерии (8.06.1908).

Награды

• орден Святого Станислава 3 степени с мечами (1879)
• орден Святой Анны 3 степени (1880)
• орден Святого Станислава 2 степени (1885)
• орден Святой Анны 2 степени (1891)
• орден Святого Владимира 4 степени (1895)
• орден Святого Владимира 3 степени (1901)
• орден Святого Станислава 1 степени (1904)
• Орден Святой Анны 1 степени (1905)
• Орден Святого Владимира 2 степени (1906)
• серебряная медаль имени Н. М. Пржевальского Русского географического общества (1886)
• малая золотая медаль Русского географического общества (1889)

Сочинения

• «Очерк современного состояния Северно-Уссурийского края» («Владивосток», 1881)
• «Съезд губернаторов и других представителей в Хабаровске» (ib., 1885)
• «Материалы к изучению Уссурийского края: Северно-Уссурийский край» (с картою) в «Записках Императорского Географического Общества» (1887, т. 17)
• В «Военном Сборнике» помещены:
  • «Письма из Южно-Уссурийского края» (1888, № 12)
  • «Поездка по долине Хунчунки» (1890, № 8)
  • «Хунхузы в Южно-Уссурийском крае» (1896, № 9)
• В «Записках Приамурского отделения Русского Географического Общества»:
  • «Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край» (1899).

Отзывы о нём

Иван Павлович — так звали Надарова — был оригинал. Небольшого роста, широкоплечий, ходил переваливаясь. Голос имел басистый. Фуражка его, с длиннейшим козырьком, была известна всему Хабаровску. Надаров, как и генерал Селиванов, хотя с виду был суровый, но в душе был добрый человек, почему подчинённые очень его любили и ценили.

— Верещагин А. В. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/XX/1900-1920/Veresagin_A_V/text2.htm По Манчжурии]. 1900—1901 гг. Воспоминания и рассказы

Ссылки

• Павловский, Иван Францевич. Полтавцы: Иерархи, государственные и общественные деятели и благотворители. Полтава: Т-во Печатн. Дела (тип. бывш. Дохмана), 1914.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/9128 Надаров Иван Павлович]. Биографический словарь (2000). Проверено 30 июля 2013.
• [histpol.pl.ua/ru/glavnaya?id=4045 Надаров, Иван Павлович]. сайт «История Полтавы». Проверено 30 июля 2013.
• История Сибирского военного округа / Акад. воен. наук, Сиб. отд-ние; [сост.: А. А. Соловьев и др. ; под ред. президента Сиб. отд-ния Акад. воен. наук генерал-майора Леонтьева А. Н. ; рец. — зам. пред. Ом. отд. Рус. Геогр. о-ва, проф. Новиков Ф. И.]. — Омск : [б. и.], 2002 (Типография ОТИИ). — 51 с. ; 20 см. — Библиогр.: с. 50.
• Иван Павлович Надаров. // Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Владивостокская крепость: войска, фортификация, события, люди. Часть I. “Назло надменному соседу”. 1860–1905 гг. Владивосток: Дальнаука, 2013. - С. 337-351.
• Турмов Г.П., Калинин В.И., Аюшин Н.Б., Авилов Р.С. По следам старой фотографии: семья Надаровых. // Россия и АТР. – 2015. – № 1 – С. 94–126.

Отрывок, характеризующий Надаров, Иван Павлович

– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.