Над нами Красный крест

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Над нами Красный крест
Петербургская семья на фоне XX века. Издание второе, исправленное и дополненное
Автор:	Ольга Ивановна Молкина
Жанр:	документальная повесть
Язык оригинала:	русский
Издатель:	Остров, Санкт-Петербург
Выпуск:	2007 год
Страниц:	480
ISBN:	ISBN 978-5-94500-051-3

«Над нами Красный крест» - документальная повесть Ольги Ивановны Молкиной, первое издание повести было опубликовано в апреле 2006 года. Эта книга рассказывает о кругосветном путешествии, которое пришлось совершить группе петроградских детей в 1918-1921 годы и о тяжелейших физических и моральных испытаниях, выпавших на их долю во время этого путешествия.

О книге

Книга написана в жанре документальной повести на основе дневников, мемуаров, писем и других документов их архивов непосредственных участников событий с привлечением большого количества документов из российских государственных архивов (РГИА, ЦГИА), Национального Архива США, а также различной справочной литературы.

Автор книги, Ольга Ивановна Молкина является внучкой Ольги Копосовой и Юрия Заводчикова, непосредственных участников этого кругосветного путешествия. Её рассказ содержит много личных и семейных воспоминаний, так как основан на документах из семейных архивов Копосовых и Заводчиковых.

Содержание

Весной 1918 года ситуация со снабжением продуктами питания жителей Петрограда была катастрофической. Не работали продуктовые магазины, хлебопекарни и транспорт.

Декрет советской власти от 14 декабря 1917 года «О национализации банков» подорвал денежные отношения между городом и деревней и, как следствие, город перестал снабжаться продуктами. Продуктовые "пайки" введенные в декабре 1917 года, получали только служащие большевистских органов власти, работники некоторых действующих предприятий и расквартированные в городе "революционные" войска. Гражданское население, не имеющее «пайка» было обречено на вымирание. От голода и болезней страдали все жители Петрограда, которые не могли по каким-то причинам выехать из Петрограда и не имевшие средств покупать продукты на «черном рынке», но больше всех страдали от голода дети. В это трагическое время Петроградская областная организация Всероссийского Союза городов, к тому времени уже формально распущенная большевиками, совместно с Наркомпросом сумела организовать эвакуацию из Петрограда детей школьного и дошкольного возраста.

Петроградская областная организация Всероссийского Союза городов была учреждёна Городской
Думой в октябре 1914 году, объединив ряд думских комитетов, созданных в связи  с началом
Первой мировой войны. Находилась под председательством городского
головы. Петроградская областная организация занималась организацией и оборудованием госпиталей,
лазаретов, санитарных поездов, доставкой белья, медикаментов и питания, эвакуацией раненых,
подготовкой медицинского персонала и другой подобной деятельностью. Выступая под флагом
Российского общества Красного Креста, сохраняла при этом самостоятельность в
вопросах финансового и внутреннего распорядка. Была упразднёна на основании постановления
СНК в июле 1918 г.

В школах, гимназиях и реальных училищах Петрограда было объявлено о возможности отправить детей на лето в более благополучные районы России в составе так называемых «детских питательных колоний».

В мае 1918 года две колонии (около 1000 детей в возрасте от 3 до 16 лет) были отправлены на Южный Урал, где они неожиданно оказались в зоне военных действий, связанных с начавшимся чехословацким мятежом и возникновением линии фронта на Урале.

Размещенные в разных населенных пунктах в окрестностях Челябинска и Екатеринбурга, петроградские дети к осени 1918 года оказались в критической ситуации; без продовольствия и теплой одежды, и главное, без должного руководства взрослыми, они были обречены на мучения и голодную смерть.

На помощь детям и отчаявшимся воспитателям пришли сотрудники Американского Красного Креста, находившиеся в России в составе Американской Сибирской миссии. Американцы не только накормили и одели детей, но и помогли местным органам власти в организации для них регулярних школьных занятий, обеспечив детей всем необходимым для учебы.

Военная обстановка на Урале становилась все более сложной. Оставаться там было крайне опасно, а путь в Петроград был отрезан. В этих невероятно тяжелых условиях Американский Красный Крест сумел сформировать несколько железнодорожных составов, собрать детей обеих колоний и отправить их подальше от линии фронта - во Владивосток. Там дети провели почти целый год в составе «Единой петроградской колонии» - такое название в официальных документах получила группа детей, составленная из различных детских учреждений эвакуированных из Петрограда и его пригородов и находящаяся под опекой Американского Красного Креста, который полностью финансировал их содержание, обучение и лечение.

После оккупации Владивостока японцами весной 1920 года Американский Красный Крест должен был покинуть территорию России. По настоянию начальника «Петроградской колонии» полковника Райли Аллена и под его личную ответственность было принято решение не бросать детей на произвол судьбы, а оставив их под опекой Красного Креста постараться вывести их из Владивостока и переправить затем в Петроград. Райли Аллену удалось добиться выделения Американским Красным Крестом огромных средств для реализации этого плана, который казался многим совершенно фантастическим. Шла война, отношения с Японией были крайне напряженными. Несмотря на это, Райли Аллен сумел зафрахтовать японский сухогруз, в кратчайшие сроки переоборудовать его под пассажирское судно и обеспечить всем необходимым для долгого морского путешествия более чем тысячи человек, большинство из которых были дети.

В течение двухмесячного путешествия корабль был для них домом. Владивосток - японский порт Муроран - Сан-Франциско - Панамский канал -Нью-Йорк -Брест (Франция) - порт Койвисто (Финляндия) - таков был маршрут этого невероятного морского путешествия.

Финляндия предоставила детям возможность провести несколько месяцев до отправки в Россию на территории санатория "Халила" (в настоящее время санаторий "Сосновый Бор" (Ленинградская область). После двух с половиной лет скитаний, к январю 1921 года, все дети были возвращены в Петроград, совершив при этом самое настоящее кругосветное путешествие.

В период с августа 1919 по январь 1921 года начальник колонии полковник Райли Аллен был рядом с детьми. Благодаря самоотверженности и благородству русских воспитателей, учителей, медицинского персонала, сотрудников Американского Красного Креста и, в первую очередь, Райли Аллена петроградские дети и их родители сумели вновь встретиться в родном городе после долгой разлуки.

Возвратившись домой, на Гавайи, Райли Аллен в течение многих лет был главным редактором газеты "Honolulu Star Bulletin", участвовал в различных гуманитарных проектах, продолжал помогать людям, в том числе русским детям.

Скончался Райли Аллен в 1966 году, но до сих пор о его высочайших человеческих качествах, исключительном мужестве, благородстве и скромности помнят все люди, с которыми ему приходилось общаться или работать .

Азиатско-Американская Ассоциация журналистов посмертно наградила Райли Аллена знаком Особого Признания. Помнят о Райли Аллене и в России. В 1972 году, спустя 50 лет после возвращения на родину, бывшие петроградские дети вновь встретились и с огромной благодарностью вспоминали своих спасителей - сотрудников Американского Красного Креста и Райли Аллена - доброго старшего друга, человека, который сыграл в судьбе каждого из них неоценимую роль.

В 2011 году исполнилось 90 лет со дня окончания гуманитарной акции Американского Красного Креста по спасению 1000 детей из Петрограда, но понятия чести, благородства и сострадания не имеют сроков давности, национальности и границ.

Значение книги

Книга выдержала два издания и продолжает привлекать интерес читателей в разных странах и на разных континентах к этому событию, не имеющему аналогов в современной истории. В 2007 году экземпляры книги были разосланы во многие библиотеки и музейные архивы Санкт-Петербурга и России, в Национальный Архив США, в Библиотеку Конгресса США и в офисы японских университетов. Книга представляет несомненный интерес для всех возрастных категорий читателей, восстанавливая все детали этого уникального путешествия. Значительную часть книги составляют детские неотредактированные письма, которые идеально передают дух и вкус той эпохи.

Презентации книги и хронология общественных событий

• 17 октября 2007 года в помещении районной библиотеки им. Толстого [cbs-vo.spb.ru/biblioteka_n2_im.l.n.tolstogo/ см.] (СПб, В.О. 6 линия. дом 17) состоялась презентация второго издания книги О.И. Молкиной "Над нами красный крест" (Издательство "Остров", СПб);
• 11 октября 2007 года в Краеведческом музее города Приморска (бывший Койвисто) состоялось открытие выставки в рамках проекта "НАД НАМИ КРАСНЫЙ КРЕСТ". Выставка продолжалась до 25 октября 2007 года;
• 29 ноября 2008 на телевизионном канале ВОТ (Ваше Общественное Телевидение) в прямом эфире состоялась первая передача программы "Петербург: Минувшая жизнь" с участием О.И. Молкиной. Ведущий программы - главный редактор журнала "История Петербурга" доктор исторических наук, профессор С.Н. Полторак. Передача была посвящена истории кругосветного путешествия петроградских детей.
• 22 декабря 2008 на телевизионном канале ТКТ ТВ прошла передача о петроградских детях в программе Татьяны Дьяконовой "Образ жизни". В передаче принимали участие Е.В. Селеверстова, Е.Г. Удалова, Г.В. Драпкин - родственники колонистов, О.И.Молкина - внучка Ю.Н. Заводчикова и О.А. Копосовой).
• 15 сентября 2010 во Владивостоке, в Приморском государственном музее им. В.К. Арсеньева открылась выставка «Ковчег детей. Возвращение во Владивосток».
• В сентябре 2010 года Приморский государственный музей им. В.К. Арсеньева при поддержке Генерального консульства США провел серию передвижных выставок по теме "Ковчег детей. Возвращение во Владивосток» по школам Владивостока. Выставка была представлена во Владивостоке в дни Международного кинофестиваля "Меридианы Тихого" в сентябре 2010 г.
• В ноябре 2010 года в московском общественно-политическом журнале «Посев» (Москва, выпуск № 11, (1598)) вышла статья «Кругосветное путешествие в далекое прошлое»;
• 23 ноября 2010 года японские журналисты заинтересовались историей колонистов и начали поиски следов корабля «Йомей Мару» и родственников членов команды и капитана Кайахары. Японская художница Китамуро Нанъэн опубликовала статью об истории спасения петроградских детей в журнале «Kaiun» (No.7- 2010);
• 15 декабря 2010 в газете «Дальневосточный ученый» № 18 (1412) за 6 октября 2010 год опубликована статья Лилии Кондрашевой - «Ковчег детей» вернулся. Почти сказочная история прошлого";
• 1 июня 2011 года в Аничковом дворце, куда 90 лет назад была привезена из Финляндии одна из групп колонистов, состоялась встреча потомков колонистов. На встрече присутствовали Генеральный консул Японии в Санкт-Петербурге Ичиро Кавабата и консул по вопросам прессы и культуры Генерального консульства США в Петербурге Эрик Джонсон.
• 27 сентября 2013 на телеканале «Культура» была показана программа «Письма из провинции. Миасс. Челябинская область», посвященная Петроградской детской колонии. В программе приняли участие: Ольга Молкина - внучка петроградских детей, совершивших кругосветное путешествие; Станислав Григорьев - археолог; Алексей Орлов - путешественник; Владимир Горнов и Семен Иванов - яхтсмены, совершившие кругосветное путешествие на парусной яхте.
• 3 ноября 2013 в эфир вышло интервью японского радио NHK World Ольгой Молкиной (Санкт-Петербург), которая занимается изучением кругосветного путешествия 1918-1921 года группы детей из Петрограда через Дальний Восток, Японию, Америку назад в Петроград.
• 4 февраля 2014 в рамках выставки «Два века петербургской семьи» открылась экспозиция «История Петроградской детской колонии» в Библиотеке зарубежной детской книги (СПб, 3-я Советская ул., д. 8)

Литература

• Дитрих, Г. "Конец и начало", 1926;
• Смирнов, Н.Г. "Джек Восьмеркин - американец", 1930;
• Еремин, Д. "Золотой пояс" - «Роман Газета», 1971 (№ 4);
• Доценко, В. "Биография Бешенного", «Вагриус», М.: 2000;
• Ляшенко, М. "Из Питера в Питер" (повесть), М.: «Детская Литература», 1981;
• Амелина, К. "Воспоминания Ксении Амелиной, жительницы Выборгского района". СПб., «ВМедА», 2004;
• Хилл, Л.Т. "Американка в Сибири", М., «Русский импульс», 2004;
• Липовецкий, В. "Ковчег детей"б СПб., «Азбука-классика», 2005;
• Молкина, О.И. "Над нами Красный крест", СПб., «Остров», 2006;
• Молкина, О.И. "800 русских детей американца Аллена"//СПб.: История Петербурга. 2005, №2(24);
• Молкина, О.И. "Вокруг света без виз и паспортов"//СПб.: Автобус. 2006, №5-6;
• Молкина, О.И. "Лебедь, перелетевший через океан"//СПб. История Петербурга. 2010, №3(55);
• Miller, Floyd "The Wild Children Of The Urals", New-York: E.P. Dutton & Co., INC., 1965;
• Swan, Jane "The lost children: A Russian Odyssey", Carlisle, Pennsylvania: South Mountain Press, INC, 1989;
• Китамуро, Нанъэн "Японский корабль, спасший русских детей: О поисках неизвестного «Йомей- Мару»"//М.: Костер, 2013 №30 (на японском языке);
• Molkina, Olga "Illämme on Punainen Risti"//Carelia: 2008, №4 (на финском языке).

Ссылки

• [www.colonia.spb.ru Путешествие вокруг света в 919 дней];
• [blog.livedoor.jp/kaiserhund/archives/19861711.html История парохода «Йомей-мару», его капитана и его пассажиров];
• [www.washingtonpost.com/world/europe/a-red-cross-rescue-of-russian-children/2012/01/06/gIQA4XQMhP_story.html «A Red Cross rescue of Russian children»];
• [www.youtube.com/watch?v=4OoobCR3f_Q «Невольные странники. Остров детских надежд»].

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Над нами Красный крест

– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.