Назареи (секта, I век)

Назо́реи или наза́реи (др.-греч. ναζωραῖος от Назарет (др.-греч. Ναζαρὲθ); лат. nazoræi) — иудеи, принявшие христианство, признавшие Христа Мессией и Богом, допускавшие Его сверхъестественное рождение, распятие, воскресение и вознесение, но также считавшие необходимым соблюдение Моисеева закона для христиан из иудеев, не навязывая соблюдение его христианам из язычников. Назореи существовали до V века. К концу V века назореи исчезли, они были поглощены частично христианами и частично иудеями.

Христианская церковь долгое время не считала назореев еретиками и относилась к ним снисходительно. Епифаний Кипрский в «Панарионе» описал назореев как 29-ую в числе 80 ересей. Позднее, Августин в книге «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» («Ереси, попущением Бога, в одной книге») и Иоанн Дамаскин в книге «О ста ересях вкратце», использовавшие сочинение Епифания, писали о назореях как о еретиках; у первого автора это 9 ересь, у второго автора это 29 ересь.

Епифаний объясняет происхождение назореев. Первые последователи Христа, как пишет Епифаний, не назывались христианами, они назывались «иессеи». Это название от имени отца Давида — Иессея, поскольку Христос происходит от рода Давида. Иессеи назывались по-другому «назореи», так как Иисус Христос прожил бо́льшую часть своей жизни в городе Назарете. В дальнейшем, в Антиохии иессеи стали называться христианами (Деян. 11:26), название «христиане» распространилось на всех последователей учения Христа. Иудеи же верующие в Христа как в Бога и Спасителя, но соблюдающие закон Моисея, стали называться «назореи» (др.-греч. ναζωραῖος). Назореев не следует путать с принявшими обет и носящими название «назареи» (др.-греч. νασσαριαῖοι).

См. также

• Иудеи-христиане

Ссылки

• Назареи, в христианстве // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [azbyka.ru/otechnik/Epifanij_Kiprskij/na-vosemdesjaty-eresej-panarij-ili-kovcheg/ Епифаний Кипрский «На восемьдесят ересей Панарий, или Ковчег»]
• Назареи // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• [www.documentacatholicaomnia.eu/02m/0354-0430,_Augustinus,_De_Haeresibus,_MLT.pdf Augustinus. «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus».]
• [www.patristique.org/sites/patristique.org/IMG/pdf/Augustin_Haerisibus.pdf «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» — «Livre sur les hérésies À Quodvultdeus»]
• [books.google.ru/books?id=MG0wAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false CORPVS CHRISTIANORVM Series Latina XXV в. (Том 25, Часть 2.) Arnobii Iunioris Praedestinatus qui dicitur, OPERA OMNIA PARS III. Brepols, 2000.]
• [books.google.ru/books?id=ZPgQAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PL. 53. col. 587. IX.]
• Иоанн Дамаскин [azbyka.ru/otechnik/Ioann_Damaskin/o_100_eresyax/ «О ста ересях вкратце»]
• John Henry Blunt [books.google.ru/books?id=z-gCAAAAQAAJ&printsec=frontcover&dq=John+Henry+Blunt&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjr6rfrtN_LAhXEJ5oKHUiSDFsQ6AEIJDAB#v=onepage&q=John%20Henry%20Blunt&f=false Dictionary of Sects, Heresies, Ecclesiastical Parties, and Schools of Religious Thought. 1874. p. 361]

Отрывок, характеризующий Назареи (секта, I век)

– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.