Тюрякулов, Назир Тюрякулович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Назир Тюрякулов»)
Перейти к: навигация, поиск
Назир Тюрякулович Тюрякулов
каз. Нәзір (Нәзім) Төреқұлұлы Төреқұлов <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Полномочный представитель СССР в Королевстве Саудовская Аравия
1 января 1930 — 7 декабря 1935
Полномочный представитель СССР в Королевстве Хиджаз, Неджд и присоединённые области
1928 — 1930
Председатель правления Центрального издательства народов Востока,

Член Президиума Всесоюзной научной ассоциации востоковедения

1922 — 1928
Председатель ЦИК Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики,

член Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и Туркбюро ЦК РКП(б), РВС Туркфронта, нарком просвещения Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики

1920 — 1922
Секретарь Кокандского ревкома,

Член Ферганского облревкома Секретарь Кокандского исполкома, одновременно председатель организации левых эсеров

1918 — 1920
 
Вероисповедание: ислам
Рождение: 1892(1892)
Коканд, Ферганская область, Туркестанский край,
Российская империя
Смерть: 3 октября 1937(1937-10-03)
Москва, СССР
Дети: дочь: Анель Назировна Кокошвили
Партия: ВКП(б)

Назир́ Тюряку́лович Тюряку́лов (Тореку́лов) (каз. Нәзір (Нәзім) Төреқұлұлы Төреқұлов; октябрь 1892 — 3 октября 1937) — советский партийный и государственный деятель, дипломат, полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (1928—1936), публицист, филолог.





Биография

Казах, родился в октябре 1892 года в городе Коканде[1] в семье успешного торговца хлопком. По другой версии принято считать, что он родился в селе Кандоз, близ города Туркестан[2] на территории современного Казахстана.

Начальное образование получил в Коканде в медресе «Джадид» и «русско-туземной школе», окончил восьмиклассное Кокандское коммерческое училище. В 1914—1916 годы (а также в 1922—1923 годах) учился на Экономическом отделении Московского коммерческого института (ныне — Российский экономический университет имени Г. В. Плеханова).

Во время Первой Мировой войны служил инструктором в Земсоюзе (Комитет Западного фронта района Минска и Барановичей), в Минске создал тайную организацию Общество «Еркин дала» («Вольная степь»), объединявшее революционно настроенных студентов и учителей.

С февраля 1917 года — левый эсер, секретарь Совета рабочих, солдатских и мусульманских депутатов и нарком просвещения Туркестанской Республики, член Президиума областного ревкома г. Скобелев и заведующий Отделом народного образования; с октября 1918 — член РКП(б), начальник политуправления Конной армии в Туркестане.

Активно участвовал в создании печатного органа кокандского Совета депутатов «Халық газетасы» («Народная газета»), организовал выпуск первого номера журнала «Инкилоб» — органа ЦК Компартии Туркестана. Участвовал в издании и редактировании журналов «Вестник просвещения и коммунистической культуры», «Хакикат» («Истина»), «Билим очагы» («Очаг знания»), «Туркмен ели» («Туркменский народ») и др., распространившихся далеко за пределами Туркестана — в Кашгаре, Кульдже, Поволжье, Бухаре, Хиве. Был редактором газеты «Ак жол»[3], «Вестника просвещения и коммунистической культуры»[4].

Летом 1920 г. избран секретарем ЦК Коммунистической партии Туркестана, в мае 1921 г. — председателем ЦИК Туркестана (по июнь 1922 г.). В 1922 году член исполнительной комиссии Средазбюро ЦК РКП(б).

В 1920 году — редактор газеты «Иштрати Июн» (Иштрокюн) (Ташкент)[1], органа краевого мусульманского бюро.

В 1920—1921 гг. — нарком просвещения Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики.

С 19 июля 1920 года по 22 октября 1920 года председатель Туркестанской АССР[5].

В 1920—1922 гг. — член Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР, а также Туркестанского бюро ЦК РКП(б).

С 26 ноября 1920 года по 19 мая 1922 года член РВС Туркестанского фронта.

Став, по сути дела, одним из руководителей Туркестана, Н. Тюрякулов часто выезжал в различные области этой обширной республики, стараясь на местах вникнуть в суть проблем, возникающих перед новой властью; он выступал на различных съездах, встречался с рабочими, красноармейцами и дехканами на собраниях и митингах. Причем он с самого начала усвоил для себя, что одним из важнейших качеств народного руководителя является умение как прислушиваться к голосу масс, так и быть внимательным к каждому человеку. Его спокойный тон и неизменная политкорректность создавали такую обстановку, при которой посетители не стеснялись в буквальном смысле излить ему свою душу[4].

С 1922 г. Тюрякулов работает в Москве.

С 1922 по 1928 год — председатель правления Центрального издательства народов Востока (Центриздат), возглавлял восточное издательство. Член Президиума Всесоюзной научной ассоциации востоковедения, заместитель ректора Института народов Востока.

Тюрякулов проявил себя как выдающийся просветитель, издатель, редактор и ученый-лингвист. Под его руководством Центриздатом было выпущено почти 60 млн оттисков учебной, научно-популярной, политической, художественной литературы, публицистики, наглядных пособий на языках свыше 50 национальностей. В 1928 г. Центриздат издавал 21 периодическое издание на 12 языках.

Участник І Всесоюзного съезда учителей (1925 г.). В выступлении на съезде поднял вопросы развития национальных культурно-просветительных учреждений, строительства национальных школ в регионах, развития женского образования, создания специальных профтехнических и сельскохозяйственных школ. Эти вопросы с одобрения делегатов были внесены в резолюцию съезда.

Стоит отметить, что Назир Тюрякулов, в отличие от большинства руководителей, которые после установления Советской власти косо поглядывали на религию, задумывался о влиянии ислама на историю человечества. В годы службы на посту председателя ТуркЦИК он старался достичь разумного компромисса в отношениях новой власти и религии. Одно только его решение подписать постановление о переносе выходного дня с воскресенья на пятницу — мера, свидетельствующая о его гражданской смелости. Так же в начале двадцатых годов Н. Тюрякулов издал указ, объявивший три дня Курбан айта — почитаемого мусульманского праздника — выходными[4].

Значителен вклад Тюрякулова как председателя всесоюзной Комиссии по новотюркскому алфавиту в переводе тюркской письменности с арабского алфавита на латиницу. Занимался проблемой латинизации тюркских письменностей, автор проекта нового тюркского алфавита (1923—1928)[6]. Участник 1-го Всесоюзного тюркологического съезда (Баку, 1926).

В служебной записке от 16 ноября 1927 г. Генсеку ЦК ВКП(б) И. Сталину заместитель наркома иностранных дел Л. Карахан охарактеризовал Тюрякулова как «одного из крупных знатоков мусульманского мира и миросозерцания, вполне приспособленного к проведению той сложной и тонкой политики, которая требуется в Геджасе» (прилагается).

Сталин поддержал предложение НКИД. После утверждения кандидатуры на заседании Политбюро ЦК партии, постановлением Президиума ЦИК СССР от 15 декабря 1927 г. Тюрякулов был назначен полпредом СССР в Королевстве Хиджаз, Неджд и присоединенные области (прежнее название Саудовской Аравии)[4].

3 октября 1928 г., по завершении почти 2-месячного морского путешествия в Джидду из Одессы, Тюрякулов вручил верительные грамоты принцу Фейсалу, сыну короля Абдель Азиза аль-Сауда.

В 1928 году ему исполнилось всего лишь 36 лет. В дипломатической практике тех лет было редкостью, чтобы на такую ответственную должность назначили в столь раннем возрасте.

В течение всего пребывания в Аравии Тюрякулов пользовался «уважением и наилучшим отношением» со стороны короля и королевской семьи. Развитие отношения с Москвой рассматривались Саудитами как эффективный противовес Великобритании, вступившей в конфронтацию с новой династией ваххабитов-недждийцев. Важную роль сыграла и незаурядная личность самого полпреда-мусульманина, сумевшего выстроить доверительные, дружественные отношения с монархом и его сыновьями.

Плодотворно сотрудничал в этот период с другим крупным советским дипломатом Каримом Хакимовым.

Авторитет и влияние советского полпреда распространились также среди иностранных дипломатов, аккредитованных при дворе аравийскогомонарха; в 1930 году Тюрякулов стал дуайеном дипкорпуса в Джидде. В письме Наркому иностранных дел М.Литвинову от 16 апреля 1930 года Назир писал: «Исторический спор с англичанами из-за старшинства в дипкорпусе считается законченным в нашу пользу… На официальных торжествах я занимаю первое место, а Риан — второе, французский поверенный в делах — м-сье Мегре — третье, Айноль-Мольк — четвёртое. Отмечу, что Риан держится по отношению ко мне весьма корректно, обращаясь ко мне в некоторых случаях как к старшине»[4].

С преобразованием в 1930 году дипагентства и генконсульства в полномочное представительство Тюрякулов занял пост полномочного представителя (посла) СССР в Королевстве Хиджаз, Неджд и присоединённых областях[7]. Через два года работы в Саудовской Аравии, 28 февраля 1930 года, Назир Тюрякулов вручил принцу Фейсалу верительные грамоты уже в качестве Чрезвычайного и Полномочного посланника[1]. Это произошло в духовном центре мусульманского мира — городе Мекке. После того как 23 сентября 1932 года Королевство Хиджаз и Неджд и другие территории были объединены в одно государство — Королевство Саудовская Аравия, стал полномочным представителем СССР в Королевстве Саудовская Аравия (1932—1936).

Благодаря исключительной широте и разнообразию служебных и личных контактов, Тюрякулов информировал НКИД по множеству вопросов, касающихся не только страны пребывания, но и сопредельных государств, и в целом по ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Северной Африке. Полпред возглавил работу по подготовке состоявшегося в мае 1932 г. 2-недельного официального визита в СССР саудовского премьера принца Фейсала ибн Абдель Азиз ас-Сауда — будущего короля Саудовской Аравии, совмещавшего в тот момент посты главы правительства, министра иностранных дел и внутренних дел и наместника короля в Хиджазе. В этом же году Тюрякуловым была подготовлена и реализована «бензиновая сделка» — первый контракт на поставку в Саудовскую Аравию 100 тысяч «ящиков» бензина и керосина. Советский Нефтесиндикат победил в конкурентной борьбе могущественные англо-голландскую «Shell» и американскую «Standard Oil of California».

Год спустя, в 1933-ем, Тюрякулов добился отмены жестко протекционистского «исключительного режима», которому подчинялась вся советская торговля в Аравии; двустороннее сотрудничество стало охватывать здравоохранение, культуру, науку. Успехом полпреда явилось также подписанное им в 1935 году соглашение между советским торговым обществом «Востгосторг» и министерством финансов Саудовской Аравии, которым был урегулирован много лет тянувшийся спор о задолженности Хиджаза перед СССР по поставкам нефтепродуктов[7].

В середине 30-х произошел перелом — с отказом Саудитам в товарном кредите и в целом в связи со сменой приоритетов в отношениях с Аравией двусторонние связи стали быстро сворачиваться.

В начале 1936 года Назир Тюрякулов был отозван в Москву. С 1936 года примерно год он проработал в Московском институте языка и письменности народов Востока (Институт языка и письменности при Совете национальностей ЦИК СССР)[4].

С декабря 1935 года по июнь 1936 года он числился в резерве Наркомата иностранных цел, а с июня 1936 года по январь 1937 года — в резерве ЦК ВКП(б). По-видимому, это означало, что в тот моментруководство склонялось к возвращению Тюрякулова на государственный пост, однако, судьба сложилась иначе.

15 июля 1937 года был арестован ГУГБ[8].

3 октября 1937 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР по ст. 58-1а, 58-8, 58-11 УК РСФСР[8].

Эта трагическая весть потрясла короля Саудовской Аравии Абдул-Азиза Аль Сауда, который очень уважал и любил Назира Тюрякулова. И по дипломатическим каналам король дал понять советскому правительству, что других полпредов в своей стране он видеть не хочет. После этого отношения двух стран прекратились.

Март 1938 года — в Саудовской Аравии обнаружены колоссальные нефтяные месторождения, ставшие основой процветания королевства в XX и XXI веке.

13 апреля 1938 года СССР упраздняет миссию в Джидде из-за отказа ибн Сауда принять другого полпреда от Сталина. 11 сентября 1938 года сотрудники миссии СССР покинули Саудовскую Аравию.

28 января 1958 года реабилитирован Военной коллегией Верховного Суда СССР за отсутствием состава преступления[8].

По данным ФСБ России, переданным в фонд «Мемориал», в списке захороненных на спецобъекте НКВД под названием «Коммунарка» есть информация о захоронении Тюрякулова Назира Тюрякуловича[9]. Спецобъект «Коммунарка» — это кладбище 6,5 тысяч казнённых жертв политических репрессий, находящееся в Московской области на 24-м километре Калужского шоссе. Место это было засекречено вплоть до 1999 года. В настоящее время рассекречены данные о 4,5 тысячах репрессированных[9].

17 января 1990 года восстановлены дипломатические отношения между Россией и Саудовской Аравией.

Владел тюркскими языками такими как казахским, узбекским, татарским, турецким а также русским, арабским, персидским, французским и немецким языками[4].

В 1997—1998 годах архив Назира Тюрякулова был, благодаря поддержке Е. Примакова, возглавлявшего в 1994—2001 гг. министерство иностранных дел Российской Федерации, в полном объёме получен Чрезвычайным и Полномочным Послом Республики Казахстан в Российской Федерации (1994—2001), доктором экономических наук и доктором политических наук Таиром Аймухаметовичем Мансуровым. Документы, связанные с Тюрякуловым, были получены в Архиве внешней политики Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории, Российском государственном архиве и Центральном архиве ФСБ России. Весь объём архивных материалов был детально исследован. Таиром Мансуровым было издано 9 научных и художественных книг о Тюрякулове (в том числе в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия») на русском, казахском, английском и арабском языках.

В 2006 г. по инициативе министра иностранных дел Королевства Саудовская Аравия Сауда аль-Фейсала биографическая книга Т. Мансурова о Тюрякулове была переведена на арабский язык и издана в Саудовской Аравии 10-тысячным тиражом.

Сочинения

  • Социально-политический словарь русско-узбекского языка. Ташкент, 1922.
  • Туркестанская Автономная Республика // ЖН. 1923. Кн. 1. С. 86-95; (рецензия на книгу Бартольд В. В.).
  • История Туркестана. Ташкент, 1922 // Там же. Кн. 2. С. 162—164.
  • По ленинскому пути: (К смерти Нариманова) // НВ. 1925. № 7. С. IV.
  • К вопросу о латинизации тюркских алфавитов // Там же. № 10/11. С. 218—222.

Выступления

  • Всесоюзный тюркологический съезд, 1926. С. 263—268; 309—310, 330—331.

Доклады

  • Стенографический отчет, 1927. С. 88-92, 115—123;
  • Наши задачи // НВ. 1928. № 20/21. С. XII—XXII;
  • Назир Тюрякулов — полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия: (Письма, дневники, отчеты. 1928—1935 гг.). М., 2000.

Увековечивание памяти

  • В 1974 году стараниями племянницы Саиды Тюрякуловой (дочерью его брата Кадыра Тюрякулова) именем Назира Тюрякулова названа одна из улиц города Коканд.
  • На родине в городе Туркестан отметили его 150-летие и установили бюст, создали музей и фонд, которые берегут наследие Назима Тюрякулова.
  • Три школы в Южно-Казахстанской области названы именем Назира Тюрякулова: 62-я школа в Шымкенте, бывшая школа имени Никитина в Туркестане, бывшая школа имени Крупской в Шолаккоргане Сузакского района, 77-я школа в Ташкенте.
  • Рассматривается возможность дать имя Н. Тюрякулова школе № 18 города Астаны.
  • Улицы имени Назира Тюрякулова есть в Коканде (Узбекистан), Алматы, Шымкенте, Кызылорде, Туркестане и в трёх районах Южно-Казахстанской области (Казахстан)[2].
  • Постановлением Правительства Республики Казахстан от 20 января 2003 года учреждена медаль имени Назира Тюрякулова «За вклад в развитие внешней политики Республики Казахстан».
  • В сентябре 2005 года в Шымкент прибыл помощник по делам религии Королевства Саудовская Аравия Ад Тюрки Жаджис бен Абель Азир (Маджид Абдель Азиз Аль Турки) для ознакомления с сохранившимися документами, относящимися к деятельности Назира Тюрякулова. Он провёл переговоры о строительстве мечети в Туркестанском районе, причём финансирование строительства которой арабская сторона в память Назира Тюрякулова берёт на себя[10].

Семья и потомки

  • Дочь — Анель Назировна Кокошвили долгое время проживала в Москве в доме № 2 по улице Серафимовича за Кремлём на Москве-реке. 40 лет работала в закрытом учреждении: прошла путь от лаборанта до главного инженера в [www.viam.ru/|научно-исследовательском институте авиационных материалов]. Её именем назван самый большой в Европе подъёмный кран[2]. Скончалась 22 февраля 2003 года. В соответствии с завещанием Анель Назировну Торекулову похоронили по мусульманскому обычаю на родине отца в городе Туркестане[11].
  • Брат — Кадир Тюрякулович Тюрякулов (1900—1960) — советский партийный, государственный деятель, промышленник, экономист. Родился в городе Коканде[1].
  • Племянница — Саида Тюрякулова (дочь Кадира Тюрякулова), похоронена в Коканде.
  • Внук Кадира Тюрякулова[12] — Эльяр Туракулов (Мусабаев)[13] проживает в Коканде[14].
  • Члены семья Туракуловых-Мусабаевых, ныне проживающие в городе Коканде, являются потомками брата Назира — Кадира Тюрякулова.
  • Родственник (потомок младшего брата отца Назира Тюрякулова) — Ибрай Исмаил, проживал в Шымкенте (Республика Казахстан)[2], похоронен там же.
  • Родственник (степень родства не известна) — Абу Искаков (по другой версии, его звали Искак Садуов[11]), проживал в городе Туркестане[2], в 1964 году, когда ему было 87 лет, заявлял, что был осуждён на шесть месяцев за то, что назвался родственником Назира Тюрякулова.

Интересные факты

  • В 1932 году участвовал в организации поездки в Москву принца Фейсала бин Абдель Азиза ас-Сауда, будущего короля Саудовской Аравии (1964—1975), с именем которого связано процветание его страны.
  • Когда в 1943 г. в Каире открылось посольство СССР, король Абдель Азиз ас-Сауд направил своего советника Абдуллу выяснить судьбу Назира Тюрякулова и Карима Хакимова. «Советник Абдулла» более известен как принявший ислам британский «чиновник-востоковед» Гарри Филби[15], отец знаменитого советского разведчика Кима Филби[16].
  • После расстрела Назира Тюрякулова и принудительного отзыва Карима Хакимова из Саудовской Аравии Абдель Азиз ибн Сауд отказался принимать любого другого Полномочного представителя СССР. Отношения с Саудитами были восстановлены только 17 января 1990 года.

Фотогалерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Тюрякулов, Назир Тюрякулович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.knowbysight.info/TTT/03702.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Тюрякулов Назир]
  2. 1 2 3 4 5 [www.nomad.su/?a=15-200208120002 Анель, дочь посла]
  3. [www.madenimura.kz/ru/culture-legacy/books/book/kazahstan-nacionalnaa-enciklopedia-1-tom?category=all&page=134 Ак жол (газета)] // Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. — Т. I. — ISBN 9965-9389-9-7.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 [www.nomad.su/?a=15-201306170031 Назир Тюрякулов — выдающийся государственный деятель, дипломат и журналист]
  5. [uz.wikipedia.org/wiki/Oʻzbekiston_yetakchilari Руководители Узбекистана (на узбекском языке)]
  6. [memory.pvost.org/pages/tiuriakulov.html Люди и судьбы. Библиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)]
  7. 1 2 [www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/1997_3_4/05/4/ Советский дипломат Н. Т. Тюрякулов.]
  8. 1 2 3 [lists.memo.ru/d33/f139.htm Жертвы политического террора в СССР]
  9. 1 2 [nomad.su/?a=15-201110190011 Найдены захоронения Т. Рыскулова, С. Кожанова и Н. Турекулова]
  10. [kazembassy.ru/press_service/news/?newsid=1153 Официальный сайт посольства Республики Казахстан в Российской Федерации]
  11. 1 2 [www.np.kz/index.php?newsid=2810 Рисунки репрессированного дипломата]
  12. [www.caravan.kz/article/53399 Марина Хегай «Полпред своего времени»]
  13. [www.caravan.kz/article/1356 «Непростая судьба Назира Тюрякулова»]
  14. [www.egemen.kz/7211.html Король архивiндегi бес сурет]
  15. [nvo.ng.ru/notes/2005-07-22/8_otec.html Отец того самого Кима Филби]
  16. [svr.gov.ru/history/fil.htm Гарольд Андриан Рассел «Ким» Филби]

Литература и статьи

  • Назир Тюрякулов — полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты) (1928—1935 гг.). Под ред. Т. А. Мансурова, А. М. Сыздыкова. — М.: Русский Раритет, 2000, 608 с.[1].
  • Густерин П. Полпред Назир Тюрякулов // Азия и Африка сегодня. — 2011. — № 11.
  • Вельтман С. Деятельность Научной ассоциации востоковедения // НВ. 1927. № 16/17. С. 400;
  • Стенографический отчет, 1927. С. 6, 9, 126, 129, 132, 134, 135, 142—144, 165, 166, 168, 174—176;
  • Большевистское руководство. С. 252, 256; КПРСДС;
  • Доктор Маджид Абдельазиз аль Турки «Полпред СССР» (2004 г.) [archive.is/20121130080045/www.centrasia.ru/newsA.php?st=1098456900]
  • Б. А. Дусткораев — доцент кафедры «Международной журналистики» Института мировых языков Узбекистана, «Назир Тўракулов — журналист, редактор» (журнал «Мухбир» № 12, 1979 г. Ташкент)
  • Б. А. Дусткораев, «Истиқлолга ташна ўтган публицист Назир Тўракулов хақида» (газета «Илмий тикланиш» 21 ноября 1995 г. Ташкент)
  • Наим Каримов — вице-президент фонда «Шахидлар хотираси» Узбекистана, «Назир Тўракулов» (стр. «Биринчилар», журнал «Жаннатмакон» № 5, 2011 г. Ташкент)
  • Федор Павлович Лексашев — Заслуженный нефтяник СССР. «Воспоминания о Назире и Кадире Тюрякулове», г. Коканд, Узбекистан (1974 г.)
  • Доктор Маджид Абдельазиз бен Насер аль Турки Маджид Абдель Азиз Аль Турки «Полпред Назир Турекулов — создатель истории Туркестана» (2011 г. Эр-Рияд, Королевство Саудовская Аравия)

Документальный фильм

  • «Полпред СССР» — Казахфильм 2011 г. Режиссёр: Болат Шарип. [kazakhfilm.kazakh.ru/Kazakhfilm/5959.php]
  • «Назир Тюрякулов» You Tube 2013 г. — [www.youtube.com/watch?v=Oe6GYrFBvUw]

Книги Таира Мансурова о Назире Тюрякулове

  • Мансуров Т. А. Назир Тюрякулов — полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия /письма, дневники, отчеты/ (1928—1935 гг.). М.: Русский Раритет, 2000. — 608 с.
  • Мансуров Т. А. Аравийская эпопея полпреда Назира Тюрякулова (на русс., каз., англ., араб. языках). М.: Реал-Пресс, 2001. — 368 с.
  • Мансуров Т. А. Полпред Назир Тюрякулов. Дипломат. Политик. Гражданин. М.: Реал-Пресс, 2003. — 336 с.
  • Mansurov, Tair. Ambassador Nazir Turiakulov. Diplomat. Politician. Man of Honor.M.: Real-Press, 2004. — 344 p.
  • Мансуров Т. А. Полпред Назир Тюрякулов /Вступ. ст. Е. М. Примакова. Жизнь Замечательных Людей: Сер.биогр.; Вып.896. М.: Молодая гвардия, 2004, 2005. — 371 с.
  • Мансұров, Тайыр. НӘЗІР ТӨРЕҚҰЛОВ. Алматы: «Қазақстан» баспа үйі", 2005 ж. — 384 б.
  • Мансуров Т. А. Полпред Назир Тюрякулов. Дипломат. Политик. Гражданин (на арабском языке). Эр-Риад: Абекан, 2006. — 347 с.
  • Мансұров, Тайыр. НӘЗІР ТӨРЕҚҰЛОВ — КЕҢЕС ОДАҒЫНЫҢ САУД АРАБИЯСЫНДАҒЫ ЕЛШІСІ. Алматы: «Зерде» баспасы, 2011—640 б., 16 фотосуретті жапсырма бет.
  • Мансуров Т. А. Познание личности: полпред СССР Назир Тюрякулов. М.: Русский раритет, 2014. — 873 с.

Ссылки

  • Тюрякулов Назир Тюрякулович — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [memory.pvost.org/pages/tiuriakulov.html Тюрякулов Назир Тюрякулович] Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)
  • Густерин П. [www.kazakh.ru/news/articles/?a=1787 Полпред Назир Тюрякулов]
  • Бердалы Оспан. [www.np.kz/index.php?newsid=2810 Рисунки репрессированного дипломата]. Новое поколение (5 марта 2009). Проверено 19 марта 2010. [www.webcitation.org/670ZSgqdv Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
  • [natour.narod.ru/almaty2008/gorod/faces/faces_tja.htm История Казахстана в новых названиях улиц и проспектов Алма-Аты]
  • [www.kazakh.ru/news/articles/?a=159 Москва: в серии ЖЗЛ вышла книга о дипломате-казахе]
  • [www.inform.kz/rus/article/229616 Агентство КАЗИНФОРМ. Торекулов Назир]
  • [kazembassy.ru/press_service/news/?newsid=1153 Сообщение Посольства РК в РФ]
  • [www.np.kz/old/2005/35/rludi2.html И это все о нём. Галина Галкина]
  • [www.np.kz/index.php?newsid=2810 Рисунки репрессированного дипломата]
  • [www.nomad.su/?a=15-200208120002 Анель, дочь посла]
  • [www.egemen.kz/?p=7211 Газета Егемен Қазақстан. Король архивiндегi бес сурет]
  • [www.ziyouz.com/index.php?option=com_content&task=view&id=3246&Itemid=371 Туракулов, Назир Туракулович (на узб. языке)]
  • [www.baiterek.kz/index.php?journal=45&page=836 Талант дипломата, потрясение короля Аль-Сауда]
  • [www.centrasia.ru/news.php?st=1292966340 Таир МАНСУРОВ, доктор политических наук: Как советский посол Н. Тюрякулов покорял арабских принцев (история)]
  • [ilin-yakutsk.narod.ru/1999-12/50.htm И. Барахов. Итоги 1-го Всесоюзного тюркологического съезда]
  • [tapemark.narod.ru/rus-latinica-1930.html Материалы по вопросу о латинизации русской письменности (1930)]
  • [web.archive.org/web/20090823183900/www.miu.su/wp-content/uploads/2008/03/gorshok.doc Языковая политика СССР в 1920—1930-е годы]
  • [mytashkent.uz/2011/08/22/turaқulov-nazir-turaқulovich/ Назир Тўрақулович Тўрақулов]
  • [www.mk.kz/polit/4285-2011-12-09-04-00-28.html Дипломаты]
  • [www.zakon.kz/4451905-gensek-evrazjes-nagrazhden-medalju-mid.html Генсек ЕврАзЭС Таир Мансуров награждён медалью имени Назира Турекулова]
  • [fmo.enu.kz/index.php?option=com_content&view=article&id=218%3A2012-01-24-11-44-25&catid=3%3A2011-07-04-16-43-09&Itemid=2&lang=kz Высокая награда почетному профессору ЕНУ Д. Маджед ат-Турки]
  • [turklib.ru/?action=search&author=&catid=0&postdate=&search=%D2%FE%F0%FF%EA%F3%EB%EE%E2 Стенографический отчет I пленума Всесоюзного Центрального Комитета]
  • [www.tamyr.org/читать-онлайн-тамыр-№227-2011.html Пульс перемен — Корни и крона]
  • [info.islom.uz/content/view/2891/1024/ Назир Тўракулов]
  • [www.singulyarnost.ru/countries/arabmonarchy_1.shtml Аравия в начале XX в]
  • [e-tarix.uz/shaxslar/hukumdorlar/270-hukmdorlar.html Тўрақулов Назир Тўрақулович]
  • [www.caravan.kz/article/1356 Марина Хегай «Непростая судьба Назира Тюрякулова»]
  • [www.vecher.kz/node/7499 Полпред Советского Союза]
  • [i-news.kz/news/2011/11/05/6125627.html «Дипломатия полпреда Тюрякулова»]
  • [baq.kz/history/108 Сұлтанбек Қожанов «Нәзір мен Сұлтанбек немесе Сталинге хат»]
  • [otyrar.kz/2012/11/04/v-shymkente-prezentovana-kniga-o-pervom-kazaxstanskom-posle-i-diplomate/ «В Шымкенте презентована книга о первом казахстанском после и дипломате»]
  • [ogni.kz/index.php?option=com_content&task=view&id=7457&Itemid=16 «Конференция, посвященная замечательному человеку»]
  • [tumba.kz/2012/11/09/v-aktau-proshla-respublikanskaya-nauchno-teoreticheskaya-konferenciya-posvyaschennaya-120-letiyu-nazira-turekulova.html «В Актау прошла республиканская научно-теоретическая конференция, посвященная 120 летию Назира Турекулова»]
  • [www.caravan.kz/article/53399 Марина Хегай «Полпред своего времени»]
  • [www.idmedina.ru/books/history_culture/?4751#_ftn3 «Хадж в советский период»]
  • [cis.ng.ru/words/2001-01-31/2_history.html Прикасаясь к истории]
  • Отрывок, характеризующий Тюрякулов, Назир Тюрякулович

    Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
    Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
    Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
    Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
    Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


    Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
    Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
    «Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
    «Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
    И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
    – Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
    «Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
    – В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
    – Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
    Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
    – Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
    И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
    – А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
    Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
    – Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
    Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
    – Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
    Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
    – Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
    – На вторую сотню, – отвечал казак.
    – Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
    Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


    С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
    От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
    Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
    «Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
    [Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
    Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
    Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
    «Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


    Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
    Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
    При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
    Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
    Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
    Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
    От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


    Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
    Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
    – J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
    Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
    И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
    Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
    – «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
    «Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
    И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
    Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


    Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
    Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
    История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
    Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
    Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
    Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
    Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
    Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
    Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
    Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
    Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
    Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
    Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
    В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
    В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
    Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
    Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
    Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
    Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
    В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
    В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
    В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
    И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
    Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
    Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
    Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
    А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
    Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
    Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
    Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



    Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
    После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.