Сулейманоглу, Наим

Спортивные награды
Тяжёлая атлетика
за Болгарию
Чемпионаты мира
Серебро	Москва 1983	До 56 кг
Золото	Сёдертелье 1985	До 60 кг
Золото	София 1986	До 60 кг
за Турцию
Олимпийские игры
Золото	Сеул 1988	До 60 кг
Золото	Барселона 1992	До 60 кг
Золото	Атланта 1996	До 64 кг
Чемпионаты мира
Золото	Афины 1989	До 60 кг
Золото	Донауэшинген 1991	До 60 кг
Золото	Мельбурн 1993	До 64 кг
Золото	Стамбул 1994	До 64 кг
Золото	Гуанчжоу 1995	До 64 кг
Серебро	Чиангмай 1997	До 64 кг

Наим Сулейманоглу (Сулейманов, Шаламанов, тур. Naim Süleymanoğlu, болг. Наим Сюлейманов, 23 января 1967, Птичар, Болгария) — болгарский, затем турецкий тяжелоатлет, первый в истории тяжёлой атлетики трёхкратный олимпийский чемпион, семикратный чемпион мира. Установил 46 мировых рекордов. Наим Сулейманоглу является самым титулованым тяжелоатлетом за всю историю тяжелой атлетики.

Биография

Наим Сулейманов родился в Болгарии, этнический турок. Всегда был небольшого роста (147 см) и выступал в лёгких весах. Имел прозвище «Карманный Геркулес» (тур. Cep Herkülü). Он был одним из пяти тяжелоатлетов в истории, которые в толчке смогли поднять более трёхкратного собственного веса. Установил первый мировой рекорд в возрасте 16 лет 62 дней. На своём первом взрослом чемпионате мира 1983 года в Москве, занял второе место в весе до 56 кг, но не смог участвовать в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе, которые Болгария бойкотировала. В тяжелоатлетическом сообществе принято считать Наима первым и единственным неофициальным четырехкратным Олимпийским чемпионом как победителя международных соревнований "Дружба 84". Затем Сулейманов дважды становился чемпионом мира, выступая за Болгарию, в 1985 и 1986 годах.

В декабре 1986 года на соревнованиях в Мельбурне не вернулся в расположение сборной Болгарии и уехал в Турцию, где получил гражданство и сменил болгарский вариант фамилии на турецкий, Сулейманоглу. После падения коммунистического режима в Болгарии его семья также выехала в Турцию.

Для того, чтобы Сулейманоглу мог выступать за Турцию на международных соревнованиях, требовалось разрешение Федерации тяжёлой атлетики Болгарии. За разрешение Болгария запросила миллион долларов, которые выплатила турецкая федерация. На Олимпийских играх 1988 года в Сеуле Сулейманоглу стал олимпийским чемпионом, в возрасте 21 года. Выиграв чемпионат мира 1989 года, весной 1990-го он объявил о завершении спортивной карьеры из-за проблем со спиной, однако вернулся в 1991 году, выиграв чемпионат мира, а затем и Олимпийские игры 1992 года в Барселоне. В следующем олимпийском цикле у Сулейманоглу не было поражений - победил на всех трёх чемпионатах мира. В 1996 году он выиграл также Олимпийские игры в Атланте.

После Олимпиады в Атланте Сулейманоглу снова объявил о завершении карьеры, но затем вернулся в спорт для участия в Олимпиаде 2000 года в Сиднее. Там он заказал себе в рывке 145 кг, что составляло мировой рекорд, но в трёх попытках не смог поднять вес. В 2001 году он был удостоен Олимпийского ордена.

После завершения спортивной карьеры дважды баллотировался в парламент Турции, а также в мэры одного из пригородов Стамбула, но потерпел поражение.

Младший брат Наима - Мухаррем Сулейманоглу (род. 1969) - тяжелоатлет, выступал на Олимпийских играх 1992 года в Барселоне.

Ссылки

• [www.chidlovski.net/liftup/l_galleryResult.asp?a_id=259 Naim Suleymanoglu, Hall of Fame at Lift Up]
• [www.iat.uni-leipzig.de/datenbanken/dbgwh/daten.php?spid=8B704154894647AAA92FF00BF26A11F2 Naim Suleymanoglu at Database Weightlifting]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/su/naim-suleymanoglu-1.html Наим Сулейманоглу] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Сулейманоглу, Наим

Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.