Нейгел, Стивен

Стивен Рей Нейгел
Steven Ray Nagel
Страна:	США США
Специальность:	летчик-испытатель, астронавт НАСА
Воинское звание:	полковник ВВС США
Экспедиции:	STS-51G, STS-61A, STS-37, STS-55
Время в космосе:	30 суток 1 час 34 минуты
Дата рождения:	27 октября 1946(1946-10-27)
Место рождения:	Кантон, Иллинойс, США
Дата смерти:	21 августа 2014(2014-08-21) (67 лет)
Место смерти:	Колумбия, Миссури, США
Награды:

Сти́вен Рей Не́йгел (англ. Steven Ray Nagel; 27 октября 1946 — 21 августа 2014) — астронавт НАСА. Совершил четыре космических полёта на шаттлах: STS-51G (1985, «Дискавери»), STS-61A (1985, «Челленджер»), STS-37 (1991, «Атлантис») и STS-55 (1993, «Колумбия»), полковник ВВС США.

Личные данные и образование

Родился 27 октября 1946 года в городе Кантон, штат Иллинойс. Жена: Линда М. Годвин — (астронавт США) из Хьюстона, штат Техас, у них две дочери. Увлекается спортом, полётами и музыкой. Его родители, господин и госпожа Нейгел проживают в Кантоне, штат Иллинойс. Её отец, господин Джеймс М. Годвин, проживает в Окридже, штат Миссури. В 1964 году Нейгел окончил среднюю школу в Кантоне, штат Иллинойс. В 1969 году в Университете штата Иллинойс получил степень бакалавра наук в области авиации и астронавтики. В 1978 году в Университете штата Калифорния, во Фресно, получил степень магистра наук в области машиностроения..

До НАСА

В 1969 году Нейгел, пройдя в Университете штата Иллинойс программу подготовки офицеров, был зачислен в Резерв ВВС. В феврале 1970 года он завершил бакалавриат подготовки пилотов на авиабазе ВВС «Ларедо», штат Техас. А впоследствии был переведен на авиабазу ВВС «Лак», штат Аризона, для обучения пилотирования F-100. С октября 1970 года до июля 1971 года Нейгел служил пилотом самолета F-100 в 68-й Тактической истребительной эскадрильи на авиабазе «Англия», штат Луизиана. 1 год прослужил в качестве инструктора Т-28 для лаосских ВВС в окрестностях Международного аэропорта «Удонтхани», город Удонтхани, Таиланд. После возвращения в Соединенные Штаты в октябре 1972 года, был пилотом-инструктором на A-7D и экспертом-планировщиком полетов на авиабазе «Англия», штат Луизиана. С февраля 1975 по декабрь 1975 года Нейгел служил пилотом ВВС США на авиабазе Эдвардс в Калифорнии. В январе 1976 года был назначен в 6512-ю эскадрилью летчиков-испытателей на этой же авиабазе. Как летчик-испытатель, он работал над различными проектами, которые включали полеты на F-4 и A-7D. Общий налёт составляет 9 400 часов, из них — 6 650 часов на реактивных самолетах. .

Космическая подготовка

16 января 1978 года был зачислен в отряд астронавтов НАСА во время 8-го набора. Прошёл курс общекосмической подготовки (ОКП) и в августе 1979 года был зачислен в отдел астронавтов в качестве специалиста полета.

Космические полёты

• Первый полёт — STS-51G, шаттл «Дискавери». C 17 по 24 июня 1985 года в качестве специалиста полета. Продолжительность полёта составила 7 суток 1 час 39 минут.
• Второй полёт — STS-61A, шаттл «Челленджер». C 30 октября по 6 ноября 1985 года в качестве пилота. Продолжительность полёта составила 7 суток 0 часов 45 минут.
• Третий полёт — STS-37, шаттл «Атлантис». C 5 по 11 апреля 1991 года в качестве командира корабля. Продолжительность полёта составила 5 суток 23 часа 33 минуты.
• Четвертый полёт — STS-55, шаттл «Колумбия». C 26 апреля по 6 мая 1993 года в качестве командира корабля. Продолжительность полёта составила 9 суток 23 часа 40 минут.

Общая продолжительность полётов в космос — 30 суток 1 час 37 минуты.

После полётов

28 февраля 1995 года Нейгел уволился из ВВС. Он ушел из Офиса астронавтов с 1 марта 1995 года. Перешел на должность заместителя директора по производству, развитию, безопасности, надежности и качества полетов в Космическом центре имени Джонсона, в Хьюстон, штат Техас. В сентябре 1996 года Нейгелу переданы самолеты оперативного отдела, где он исполняет свои обязанности в качестве научного эксперта полетов. Осенью 2011 года, Нейгел и его жена Линда переехала в Колумбию, штат Миссури, где они преподавали в Университете Миссури. Нейгел являлся доцентом в инженерном отделе, специализирующийся на авиационных и космических двигателях, доктор Линда Годвин является доцентом на кафедре физики, специализирующихся в области астрономии.

Последние два года жизни был болен раком. Скончался в Колумбии (Миссури) 21 августа 2014 года на 68-м году жизни.

Награды и премии

Награждён: Крест лётных заслуг (США), Медаль похвальной службы (США) (1978), Медаль «За исключительные заслуги» (1988, 1989), Медаль «За выдающееся лидерство» (1992), Медаль «За выдающуюся службу» (НАСА) (1994), Медаль «За космический полёт» (1985, 1985, 1991 и 1993) и многие другие.

См. также

• Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
• Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
• Хронология пилотируемых космических полётов.

Ссылки

• [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/nagel_steven.htm Spacefacts biography of Steven R. Nagel]

Отрывок, характеризующий Нейгел, Стивен

– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.