Найтон, Лесли

Лесли Найтон
Общая информация
Полное имя	Альберт Лесли Найтон
Родился	15 марта 1887(1887-03-15) Бёртон-апон-Трент, Англия
Умер	10 мая 1959(1959-05-10) (72 года) Борнмут, Англия
Гражданство	Англия
Карьера
Тренерская карьера
1909—1912	Манчестер Сити	ассистент
1912	Хаддерсфилд Таун	и.о
1912—1919	Хаддерсфилд Таун	ассистент
1919—1925	Арсенал
1925—1928	Борнмут
1928—1933	Бирмингем Сити
1933—1939	Челси
1945—1948	Шрусбери Таун

Альбе́рт Ле́сли Най́тон (англ. Albert Leslie Knighton; 15 марта 1887, Бёртон-апон-Трент, Англия — 10 мая 1959, Борнмут, Англия) — английский футбольный тренер. Нойтон родился в городке Чёрч Гресли, рядом с городом Бёртон-апон-Трент в Дербишире. Он был вынужден прервать карьеру футболиста в связи с травмой колена, после чего решил начать тренерскую карьеру. Сначала он работал ассистентом главного тренера в «Манчестер Сити» и «Хаддерсфилд Таун», в котором он короткое время в 1912 году был исполняющим обязанности.

Тренерская карьера

В 1919 году Найтон был назначен секретарем-менеджером лондонского «Арсенала», вскоре после того, как клуб вышел в Первый дивизион. Найтон был совсем неопытный 27-летний тренер, когда возглавил «Арсенал», а пригласили его потому, что клуб был в долгах и не мог позволить себе опытного специалиста. Хозяин клуба Генри Норрис воспринимал Найтона своей марионеткой. Были наложенны жёсткие ограничения на трансферы, была установлена планка в 1 000 фунтов за игрока и запрет покупать игроков, рост которых составлял ниже 5 футов 8 дюймов, то есть 1 метр 73 сантиметраю. Когда Найтон подписал 5-футового Хью Моффатта из «Уэркингтона» в 1923 году, Норрис узнав о трансфере пришёл в бешенство. Моффатту так и не удалось дебютировать в составе «канониров», а разозленный владелец «Арсенала» тут же перепродал игрока в «Лутон Таун».

За шесть лет работы Найтона в «Арсенале», клуб ни разу не финишировал выше 9-го места. После того, как в сезоне 1924/25 его команда финишировала двадцатой, он был уволен. Несмотря на постоянный пресс со стороны сэра Генри, Найтону удалось подписать некоторых игроков, которым было суждено впоследствии внести большой вклад в историю «Арсенала» — Боба Джона, Джимми Брейна и Альфа Бейкера, которые станут основой «золотоносной» команды 30-х годов.

Во время своего последнего сезона в «Арсенале», Найтон был вовлечен в один из первых зафиксированных случаев применения допинга в первом раунде Кубка Англии сезона 1924/25 в матче против «Вест Хэм Юнайтед». Найтон дал игрокам, как он описал, «маленькие серебряные таблетки», данные ему врачом с Харли-стрит, который был фанатом клуба. Эти таблетки должны были повысить энергию игроков, а побочными эффектами которых была сильная жажда. За десять минут до стартового свистка арбитр объявил, что в связи с туманом матч переносится. Как писал Найтон: «На обратном пути мои парни напоминали тигров в клетке. Когда буйство спало, все испытали ужасное жжение в горле и дикую жажду». Через день «Арсенал» снова прибыл на «Аптон Парк», и сыграл вничью 0:0. Во время переигровки матча на «Хайбери» игроки отказались принимать таблетки, и снова матч завершился вничью 2:2. Всё решил матч на «Стэмфорд Бридж», когда на последней минуте капитан «молотобойцев» Джордж Кэй после подачи углового забил единственный в матче гол. В те времена применение допинга не пресекалось законом, но этот факт стал известен только из мемуаров Найтона. На смену Найтону в «Арсенале» пришёл Герберт Чепмен, который и приведёт клуб к успехам в 30-е годы.

После ухода из стана «канониров», Найтон продолжил свою тренерскую карьеру в «Борнмуте» и «Бирмингем Сити», который привел в 1931 году к финалу Кубка Англии. С «Челси» он работал 6 лет, но за это время так ничего и не добился, после чего в 1945 году, после окончания Второй мировой войны возглавил «Шрусбери Таун», который к тому времени ещё не был членом Футбольной лиги. Он тренировал его до 1948 года, пока не завершил тренерскую карьеру.

Смерть

Уйдя из футбола Найтон переехал в Борнмут, где работал секретарём в гольф-клубе. В 1948 году он написал свою автобиографию под названием «За кулисами Большого футбола», о времени своего пребывания на посту главного тренера «Арсенала» и его взаимоотношениями с хозяином клуба Генри Норрисом. Он умер в 1959 году, в возрасте 72 лет.

Достижения

«Бирмингем Сити»

• Финалист Кубка Англии: 1931

Литература

• Cheshire, Scott. Chelsea: An Illustrated History. — Breedon Books, 1998. — ISBN 1-85983-143-5.
• Glanvill, Rick. Chelsea: The Official Biography. — Headline, 2006. — ISBN 0-7553-1466-2.

Ссылки

• [www.soccerbase.com/managers/manager.sd?manager_id=5 Профиль тренера] на Soccerbase.com
• [www.chelseafc.com/page/Past_Managers_Details/0,,10268~1877924,00.html Профиль тренера] на Chelseafc.com

Отрывок, характеризующий Найтон, Лесли

– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.