Найт, Чарльз (издатель)

Чарльз Найт (15 марта 1791 — 9 марта 1873) — британский издатель, редактор и писатель.

Родился в Виндзоре в семье книготорговца и владельца типографии. Он был учеником своего отца, но по завершении действия его соглашения с отцом об ученичестве он занялся журналистикой и вместе с отцом основал газету Slough and Windsor Express.

В 1823 году совместно с друзьями он стал издателем (1820—1821) журнала The Etonian, а также основал Knight's Quarterly Magazine, в котором согласились сотрудничать некоторые известные в то время литераторы. Журнал прекратил своё существование после выпуска шестого номера, но с него началась история карьеры Найта как издателя и автора, которая продолжалась в течение сорока лет.

В 1827 году Найт был вынужден временно прекратить заниматься издательством и стал начальником публикаций Общества распространения полезных знаний, для которого он подготовил проект и затем редактировал издание The British Almanack and Companion, выпуск которого начался в 1828 году. В 1829 году он возобновил издательское дело на собственные средства, начав публикацию серии The Library of Entertaining Knowledge, написав несколько томов этой серии самостоятельно. В 1832 и 1833 году он основал журнал Penny Magazine и энциклопедию Penny Cyclopaedia; оба издания выходили большими тиражами. Энциклопедия, однако, в связи с большими задолженностями по акцизам была завершена только в 1844 году и путём больших денежных потерь.

Помимо большого количества иллюстрированных изданий известных произведений, в том числе издания в 1842 году произведений Шекспира под названием The Pictorial Shakspere, которые ранее были изданы в нескольких частях (1838—1841), Найт публиковал различные иллюстрированные издания, такие как Old England and The Land we Live in. Он также совершил серию изданий, известную как Weekly Volumes, разместив в её первый томе биографию Уильяма Кекстона собственного авторства. Многие известные книги, в том числе сказки Гарриет Мартино, Early Italian Painters Анны Браунелл-Джеймсон и Biographical History of Philosoph Джорджа Генри Льюиса, появились впервые именно в этой серии. В 1833 году он стал редактором Английской энциклопедии (English Cyclopaedia), которая фактически представляла собой несколько изменённую Penny Cyclopaedia, и примерно в то же время начал издание еженедельного журнала Local Government Chronicle (8 томов, 1856—1862). В 1864 году он ушёл из издательского бизнеса, но продолжал писать почти до конца своей долгой жизни, написав, в частности, книгу The Shadows of the Old Booksellers (1865), автобиографию под названием Passages of a Working Life during Half a Century (2 тома, 1864—1865) и исторический роман Begg'd at Court (1867). Умер в Эддлстоне, Суррей.

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Найт, Чарльз (издатель)

Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».