Накатани, Такэхидэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Такэхидэ Накатани
Личная информация
Гражданство

Япония Япония

Дата рождения

9 июля 1941(1941-07-09) (82 года)

Место рождения

Хиросима, Япония

Спортивная карьера

19531967

Рост

165 см

Вес

68 кг.

Чемпионаты мира
Бронза Солт-Лейк-Сити 1967 до 70 кг
Чемпионаты Японии
Золото Фукуока 1965 (?) до 80 кг
Государственные награды

Такэхидэ Накатани (яп. 中谷 雄英 Такэхидэ Накатани?, 9 июля 1941 года, Хиросима, Япония) — японский дзюдоист, чемпион Олимпийских игр, призёр чемпионата мира, чемпион Японии по дзюдо. Первый олимпийский чемпион по дзюдо в истории.



Биография

Родился в Хиросиме в 1941 году, в семье, где его четыре брата получили чёрный пояс в дзюдо. Сам Такэхидэ Накатани начал заниматься дзюдо в 12-летнем возрасте и скоро стал отличаться сбалансированным стилем борьбы как в стойке, так и в партере и отточенной подсечкой снаружи под пятку (косото-гари), которую он проводил левой ногой. Также в его арсенале присутствовал отработанный бросок через спину захватом руки на плечо (иппон сэои-нагэ)

Окончив школу, был принят для продолжения учёбы в Университет Мэйдзи. Там же продолжил занятия дзюдо, но не смог войти в университетскую команду, поскольку была высока конкуренция — так, в команде участвовал обладатель 7-го дана Сэйдзи Сакагути. Таким образом, Такэхидэ Накатани до Олимпийских игр не имел возможности участвовать в схватках с не-японцами (исключая матчевую встречу сборных СССР и Японии).

Представлять Японию на Летних Олимпийских играх 1964 года в Токио был отобран всего за несколько дней до начала состязаний. В его категории боролись 24 дзюдоиста.

Соревнования велись по круговой системе в группах и затем по олимпийской системе. Борцы были разделены на восемь групп по три человека в каждой. Победитель группы выходил в четвертьфинал, после чего соревнования велись с выбыванием после поражения. На первые две схватки Такэхидэ Накатани (с британцем Брайаном Джексом и тайцем Удомом Расмелунгоном) затратил три минуты. В четвертьфинале Такэхидэ Накатани встречался с американцем Полом Маруямой, который также спокойно расправился с оппонентами в своей группе и чувствовал себя очень уверенно. Такэхидэ Накатани затратил на американца 24 секунды, чисто бросив боковой подсечкой (дэаси хараи) его на татами. В полуфинале Такэхидэ Накатани встречался с Олегом Степановым.

Советский дзюдоист сумел провести бросок, но он не был оценен судьёй.

«Когда Степанов бросил меня на спину, то я думал — все, иппон! Надо будет делать харакири. Я открыл один глаз и увидел, что судья не дает даже половину чистой победы! Как я был изумлён. Но тут же собрался и провел свой бросок"[1].

Такэхидэ Накатани сумел провести подхват (ути-мата) и свою коронную подсечку снаружи под пятку. Оба броска были оценены в вадза-ари, и таким образом японский борец одержал чистую победу (вадза-ари вадза-ари авасэтэ иппон).

В финале Такэхидэ Накатани боролся с Эриком Хённи из Швейцарии, и на первых минутах схватки заработал вадза-ари. Через минуту японский дзюдоист провёл боковую подсечку под выставленную ногу (дэаси хараи) но бросок к удивлению присутствующих не был оценен. Через некоторое время главный судья остановил схватку, и после долгого совещания с судьями, оценил бросок в вадза-ари и таким образом отдал победу японскому борцу, что принесло ему золотую медаль и звание чемпиона Олимпийских игр.[2]

Затем Такэхидэ Накатани победил на чемпионате Японии, а на чемпионате мира 1967 года занял только третье место. После этого оставил спортивную карьеру. К тому времени он уже с 1964 года, после окончания университета работал в филиале Мицубиси. В 1969 году он уехал в ФРГ, где стал тренером сборной команды страны, готовя её к Олимпийским играх 1972 года в Мюнхене. Два дзюдоиста из западногерманской команды стали призёрами Олимпиады. В 1973 году вернулся в Хиросиму, где начал семейный ювелирный бизнес, а также был назначен советником японской федерации дзюдо и Президентом федерации дзюдо Хиросимы.

В 2003 году был награждён Медалью почёта с Голубой лентой

Напишите отзыв о статье "Накатани, Такэхидэ"

Ссылки

Примечания

  1. [www.mir-judo.ru/history/index.php?ELEMENT_ID=868 Наша история («Мир дзюдо»)]
  2. [www.sports-reference.com/olympics/summer/1964/JUD/mens-lightweight.html Judo at the 1964 Tokyo Summer Games: Men's Lightweight | Olympics at Sports-Reference.com]

Отрывок, характеризующий Накатани, Такэхидэ

Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…