Наливайко, Владимир Георгиевич

Владимир Георгиевич Наливайко
Дата рождения	22 января 1922(1922-01-22)
Место рождения	Сочи
Дата смерти	28 февраля 1997(1997-02-28) (75 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1942—1950
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Владимир Георгиевич Наливайко (1922—1997) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Владимир Наливайко родился 22 января 1922 года в Сочи. С 1933 года вместе с семьёй проживал в Москве, где окончил школу и индустриально-конструкторский техникум. В начале войны был отправлен в эвакуацию в Свердловск, работал в научно-исследовательском институте. В 1942 году Наливайко был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В том же году он окончил Свердловское пехотное училище. С 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

К марту 1945 года капитан Владимир Наливайко командовал батальоном 1318-го стрелкового полка 163-й стрелковой дивизии 27-й армии 3-го Украинского фронта. Отличился во время Балатонской операции. Батальон Наливайко держал оборону на насыпи узкоколейной железной дороги, отражая немецкие танковые контратаки. 15 марта 1945 года, на восьмой день обороны, противник предпринял мощную атаку танками, однако батальону ценой больших потерь удалось её отбить, уничтожив большое количество вражеских боевых машин. В строю батальона осталось менее половины личного состава. Утром следующего дня батальон Наливайко штурмом взял хутор, захватив 2 БТР, 1 танк и около 10 солдат и офицеров противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» капитан Владимир Наливайко был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 4959.

После окончания войны Наливайко продолжил службу в Советской Армии. В 1950 году в звании подполковника он был уволен в запас. Проживал и работал в Москве. Скончался 26 февраля 1997 года, похоронен на Николо-Архангельском кладбище Москвы.

Был также награждён орденом Кутузова 3-й степени и двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои огненных лет. Книга 1. М.: Московский рабочий, 1975.

Отрывок, характеризующий Наливайко, Владимир Георгиевич

– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.