Налог на шляпы

Налог на шляпы (англ. Hat tax) — один из видов налогов в Великобритании в XIX веке.

История

Акцизный налог на мужские шляпы в Великобритании в 1783 году ввёл премьер-министр Уильям Питт. Налог взимался в период с 1784 по 1811 годы, его целью было увеличение доходов правительства и он предполагал дифференциацию по уровню дохода мужского населения страны. Налог уплачивался с каждой покупки, соответственно, бедные слои населения, не имеющие возможности иметь много шляп, платили немного, а с тех, кто мог себе позволить много шляп — взималась гораздо бо́льшая сумма. Продавцы шляп должны были иметь лицензию на продажу, стоимость которой варьировалась от 2 фунтов в год для жителей Лондона до 5 шиллингов в год для других местностей. Внутри шляп на подкладке ставилась специальная отметка (печать), свидетельствующая о том, что её владелец уплатил налог. Тем, кто подделывал печать об уплате данного налога, полагалась смертная казнь.

Сразу же после введения налога на шляпы разгорелись споры по поводу того, какой головной убор можно назвать шляпой, а какой — нет. Поэтому в 1804 году налог стал взиматься с любого головного убора, а в 1811 году он был упразднён.

Данный налог был не единственным, который касался предметов быта в Великобритании. Самый известный из них — налог на окна, существовавший с 1697 по 1851 годы, а также: налог на игральные кости (1711—1862), налог на календари (1711—1834), налог на обои (1712—1836), налог на кирпич (1784—1850), налог на перчатки (1785-94), налог на пудру для волос (1786—1869) и налог на духи́ (1786—1800).

Ссылки

• [www.podatinet.net/200911132070/nalogovye-istorii/istoriya-i-teoriya-nalogov/istoriya-o-naloge-na-shlyapy.html История о налоге на шляпы]
• [listverse.com/2010/08/19/top-10-truly-bizarre-taxes/ Top 10 Truly Bizarre Taxes]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Налог на шляпы

– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.