Наманган

Город Наманган узб. Namangan, Наманган Страна УзбекистанУзбекистан Область НаманганскаяНаманганская область Координаты 40°58′00″ с. ш. 71°34′00″ в. д.40.96667° с. ш. 71.56667° в. д. / 40.96667; 71.56667    Хоким Баходир Бекходжаев Основан 1610 Первое упоминание конец XV века Город с 1610 Площадь 101,5 км² Высота центра 476 м Население 475 700 человек (2014) Плотность 4 687 чел./км² Часовой пояс UTC+5 Автомобильный код 16 (старого образца 1998—2008) 50—59 (нового образца с 01.10.2008) Официальный сайт [namangan.uz/ n.uz]

К:Населённые пункты, основанные в 1610 году

Наманга́н (узб. Namangan) — административный центр Наманганской области, Республики Узбекистан. Третий по численности населения город в Узбекистане после Ташкента и Самарканда.

География

Наманган расположен в северной части Ферганской долины, в 200 км к юго-востоку от Ташкента (по дороге около 300 км). Высота 476 м над уровнем моря.

Территория города Намангана и бывшего Давлатабадского района, ныне составляют единое административно-территориальное образование.

Население

Численность населения по состоянию на 1 января 2014 года составляет 475,7 тыс. жителей.

Наманган — второй по приросту численности населения город Узбекистана после Ташкента. В городе проживают представители 20 национальностей, подавляющее большинство составляют узбеки. По данным на 2011 год, их доля составляла 95,9% населения города. Доля русскоговорящего населения Намангана резко уменьшилась после распада СССР, большинство русскоговорящего населения города уехало в другие страны, прежде всего в Россию.

Год	1897	1910	1939	1959	1979	1989	1999	2007	2011	2014
Население, тыс. жителей	62	75,5	80	123	227	308	382	449,2	451,0	475,7

История

Основание города

Название «Наманган» произошло от персидского «Намак кан» (نمک‌کان) — «соляная копь». Археологические раскопки показали наличие поселения на территории современного города (в районе каменного моста через Намангансай) в первые века нашей эры. Первые упоминания о Намангане относятся к концу XV века, город с 1610 года. В 1620 году в город Наманган переселились жители разрушенного землетрясением Ахсикента.

В развитии Намангана огромную роль сыграло прорытие канала Янгиарык в 1819—1821 годах. Российский путешественник и географ А.Ф.Миддендорф, посетивший Наманган в 1878 году писал:

Как осуществилось одно из последних творений — Янгиарык в Наманганском уезде? Из каждого двора требовали по одному работнику; вооружённый своим кетменем, он должен был работать на своих харчах в течение 15 дней по устройству обводнительного канала. По прошествии 3 лет добились небольшого протока воды, а затем, в последующие 10 лет, канал был расширен и углублен

А.Ф.Миддендорф. Очерки Ферганской долины, СПБ, 1882.

Наманган был известен как ремесленный центр, в котором проживали гончары, ткачи, медники, кузнецы, красильщики, ювелиры, набойщики тканей, сапожники. Были развиты садоводство, шелководство, торговля с Китаем, Бухарой и соседними кочевыми племенами. Находясь в составе Кокандского ханства, Наманган переживал бесконечные междоусобицы, разорительные войны и набеги, подрывавшие экономику города. В 1843 году сын кокандского правителя Шералихана Худоярхан был беком в Намангане. В 1845 году Мусулманкул забрал 16-летнего Худояра из Намангана в Коканд и провозгласил его ханом.

В составе Российской империи

Бесконечные интриги, перевороты и следовавшие за ним беспорядки привели к тому, что Наманган в 1873-76 годах присоединился к восстанию против Худоярхана. Царь Александр II, поддерживая Худоярхана, послал войска для подавления восстания. 26 сентября 1875 года генерал Скобелев, переправившись через Сырдарью, занял город. Однако уже через месяц, в октябре, мятежники захватили Наманган и русский гарнизон, укрепившийся в цитадели, с трудом отбил атаки повстанцев. Тогда Скобелев, подтянув дополнительные силы, подвергнул Наманган артиллерийской бомбардировке, и выбив мятежников из города, окончательно присоединил его к Российской империи. После включения территории Кокандского ханства в состав империи город стал центром Наманганского уезда Ферганской области.

С присоединением к России в Среднюю Азию начал быстрыми темпами проникать промышленный, торговый и банковский капитал. По данным статистики, в 1892 году в Наманганском уезде работало 28 различных предприятий, на которых трудились 704 рабочих. Быстрыми темпами развивалась хлопкоперерабатывающая промышленность. Самыми большими масштабами производства, отличались 20 хлопкоочистительных заводов, которые вырабатывали 81,5% всей валовой промышленной продукции.

В связи с развитием хлопкоперерабатывающей промышленности колоссально возрос спрос на хлопок-сырец. В 1892 году, валовой сбор хлопка в уезде составил 22,6 тысяч тонн с 21,5 тысяч гектара, урожайность составила 10,5 центнера. В Намангане работало 10 хлопкоочистительных заводов, из которых 4 паровые, остальные водяные; два салотопенных завода, 8 мыловаренных, 10 кожевенных, один водочный завод; 15 мукомолен, 65 маслобоен, 3 толчеи, 9 гончарных, 2 кирпичные и 4 чугуноплавильных мастерских.

Развитие промышленности, отразилось и на росте населения Намангана. Если по данным переписи 1897 года в нём проживало 62 017 человек, то в 1910 году уже 75 580 человек. Наманган занимал первое место в Ферганской долине по численности школ и мактабов. В городе успешно работало 1 приходское училище, 1 русско-туземная начальная школа с вечерними курсами для взрослых и 68 мусульманских мактабов. Действовала больница на 20 коек.

В 1912 году Наманган был соединён железной дорогой с Кокандом. Наманган превратился в один из промышленных центров и вторым после Ташкента городом в Туркестанском генерал-губернаторстве, по численности населения. В это время было построено много зданий и сооружений, среди них мавзолей Ходжамны-Кабры и медресе Муллы-Киргиза.

22 октября 1908 года, вместе с другими гербами Ферганской области, был утверждён герб города Намангана. Его описание было таким:

В червлёном щите три серебряные шелковичные червя, свернувшиеся в кольцо. В вольной части герб Ферганской области

При советской власти

10 мая 1917 года, в городе состоялся митинг трудящихся, а в июне 1917 года, в городе был создан мусульманский Совет рабочих депутатов. С конца 1917 года, в городе периодически происходили вооружённые столкновения между большевиками и контрреволюционными силами. В апреле 1920 года, Наманган посетил и пробыл несколько дней, командующий Туркестанским фронтом и член комиссии ВЦИК по делам Туркестана М.В.Фрунзе. Вместе с ним в Наманган прибыли председатель комиссии ВЦИК по делам Туркестана Ш.З.Элиава, председатель Маргиланского союза «Кошчи» Юлдаш Ахунбабаев. Примерно к середине 1923 года, Красной Армии удалось подавить басмаческое движение в уезде.

В результате национально-государственного размежевания 1924 года, от территории Наманганского уезда были отделены 10 волостей (Чаткальская, Алабукинская, Аимская и др.), которые вошли в состав Киргизской автономной республики.

В 1926 году город пережил сильное землетрясение. Коллективизация, начавшаяся в 1927 году, сопровождалась массовым недовольством населения и вооружёнными выступлениями, продолжавшимися до конца второй пятилетки (1937 год).

В 1930 году в Намангане имелись 17 школ первой ступени и две школы повышенного типа: одна семилетка и одна девятилетка, работали 307 школ по ликвидации безграмотности. Функционировали 2 детсада, 2 детдома и 6 детплощадок. В городе работали педагогический техникум и медицинский рабфак. Работало 7 клубов, 31 красный уголок, 2 библиотеки, 3 кинотеатра и 1 музей-зоосад. Было открыто 18 лечебно-профилактических учреждений.

15 июня 1932 года, по инициативе известного узбекского поэта и просветителя Хамзы Хаким-заде Ниязи, в Намангане был открыт областной музыкально-драматический театр имени Алишера Навои, функционирующий и поныне.

10 марта 1941 года, указом Президиума Верховного Совета СССР, была образована Наманганская область в составе Узбекской ССР, а город Наманган стал её административным центром.

В годы Великой Отечественной войны в городе работал эвакуированный из Ворошиловграда русский драматический театр, который вернулся обратно в Ворошиловград в 1943 году. В 1941—1943 годах в эвакуации в Намангане находились проектный институт всесоюзного значения ГИПРОИВ и Всесоюзный научно-исследовательский институт искусственного волокна (ВНИИВ). Также, с сентября 1942 года по весну 1945 года, в Намангане, а также Фергане, Андижане и Учкургане, временно базировалась Армавирская военная авиационная школа пилотов /АВАШП/, в дальнейшем слившаяся с Краснодарским высшим военным авиационном училищем лётчиков. В годы войны Наманганский химический завод выпускал стропы для парашютов. Около 24 тысяч наманганцев, погибло на фронтах Великой Отечественной войны.

С 3 по 5 декабря 1990 года в городе произошли беспорядки на национальной почве. 2 декабря местные хулиганы устроили ссору и драку с военными в автобусе. В ходе беспорядков погибли 5 военнослужащих Советской Армии, которых хулиганы сожгли в том же автобусе, где была устроена драка. Также погибло трое гражданских лиц. Порядок удалось восстановить только к 5-му декабря. По другим данным зачинщиками ссоры и драки были сами военнослужащие, которые в состоянии алкогольного опьянения начали приставать к женщинам и девушкам. События получили освещение в общесоюзных СМИ; газета «Комсомольская правда» писала об этих событиях в статье «Чёрные яблоки Намангана».

В 1990 году в Намангане открылся первый в СССР официальный учебный центр восточной медицины по подготовке специалистов бесконтактного массажа, методом Джуны Давиташвили с выдачей официального документа при ОНИЛ ДД ИОФ АН СССР (Отраслевая научно-исследовательская лаборатория «дистанционная диагностика» института общей физики академии наук СССР) Организатором являлся Мадаминов Тахир Касымович.

Независимый Узбекистан

После обретения Узбекистаном независимости Наманган остался областным центром Наманганской области. В первой половине 1990-х годов, в городе функционировали неправительственные исламские организации («Товба», «Ислом Лашкарлари»). Данные организации ставили целью построение исламского халифата в Ферганской долине. Это привело к напряжённой социальной обстановке в городе. Однако к середине 1990-х годов властям удалось восстановить порядок в городе. Видные активисты исламского движения были вынуждены скрыться из страны и влияние исламистов пошло на убыль.

Транспорт

Аэропорт Намангана расположен в 12 км от центра города.

Действует железнодорожная станция Наманган.

Троллейбусы ходили в Намангане с 1973 года по 3 января 2010 года. Нерегулярность работы общественного транспорта (автобусы и троллейбусы), привели к тому, что основную долю пассажироперевозок осуществляют частные маршрутные такси, состоящие в основном из миниавтобусов «Дамас», южнокорейской компании «Дэу», узбекской сборки.

Также, в настоящее время по всей территории города и области начали курсировать автобусы марки «Isuzu» узбекской сборки.

Футбол в Намангане

Футбол — один из популярнейших видов спорта в Намангане. В чемпионате Узбекистана, Наманган представлен клубом «Навбахор». Клуб был основан в 1974 году и сначала назывался «Текстильщик». С 1978 года, клуб выступал во Второй лиге СССР. Однако неудачи, вынудили тогдашнее руководство области, сменить вывеску и в 1980 году клуб переименовали в «Навбахор».

«Навбахор» принял участие в первенстве УзССР, занял первое место и получил право на участие в первенстве СССР второй лиги.

Выступая в седьмой зоне Второй лиги СССР, в сезоне 1981/1982 гг., «Навбахор» занял почётное третье место. В связи с изменением источника финансирования, в 1984 г., «Навбахор» был переименован в «Автомобилист», однако в 1988 году клубу было возвращено название «Навбахор».

В сезоне 1989/1990 гг., выступая в зоне «Восток» Второй лиги чемпионата СССР, «Навбахор» набрав 58 очков, занял второе место, пропустив вперёд ферганский «Нефтяник». Это позволило клубу подняться из второй лиги и сезон 1990/1991 гг., «Навбахор» проводил в первой лиге чемпионата СССР.

В сезоне Первой лиги СССР 1990/1991 гг. Навбахор занял 9 место, набрав 45 очков, при положительной разнице забитых и пропущенных мячей (60/53).

После объявления независимости Узбекистана, клуб прочно обосновался в высшей лиге чемпионата Узбекистана. В 1996 году «Навбахор» стал чемпионом Узбекистана, в сезонах 1993—1995, 1997, 1999, 2003 и 2004 годов, обладатель бронзовых медалей, а в сезонах 1992 и 1995 годов — обладателем Кубка Узбекистана. В 1998 году победив в финале Кубка Узбекистана ферганский «Нефтчи», «Навбахор» в третий раз завоевав Кубок, навсегда оставил его в клубе. В 1999 году «Навбахор» стал первым обладателем Суперкубка Узбекистана. Немало игроков «Навбахора» выступало за сборную Узбекистана. В 2006 году «Навбахор» был переименован в «Навбахор-Н». В сезоне 2012 ФК «Навбахор» сильно сдал свои позиции и закончил чемпионат на 12 месте.

«Навбахор» имеет свой стадион с одноимённым названием, расположенный в 3-м микрорайоне Давлатабада.

Ислам в Намангане

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Наманган — город с сильными мусульманскими традициями. Даже в годы Советской власти наманганские учёные исламисты (?!) занимали ведущие посты в религиозных учреждениях Бухары и Ташкента, работали имамами в крупнейших мечетях Центральной Азии. За период 1990—92 годов населением города были воздвигнуты десятки мечетей. В 1997 году их число в городе достигло 270, а по всей Наманганской области — более 690. При Советской власти (по состоянию на 1 января 1987 г.) в Наманганской области при населении 1,4 миллиона человек было всего 3 действующих мечети, а до Октябрьской революции 1917 года их было более 400 при населении 180 тысяч человек.

В конце 1980-х годов в городе вновь стали возрождаться исламские традиции. Причиной были ослабление Советской власти и паралич коммунистической идеологии. Постепенно город вновь стал одним из исламских центров в Центральной Азии. Видные лидеры радикальной исламской оппозиции Центральной Азии Тахир Юлдаш и Джума Намангани — уроженцы Намангана.

С 1990 года в мечети Мулло Киргиз (Отауллохон) стали собираться приверженцы нового толка ислама, который имел некоторые отличия от традиционного толкования при совершении намаза и отправлении других религиозных обрядов. Их нельзя было назвать ни ваххабитами, ни шиитами, ни суннитами. Мечеть была открыта любому верующему. По началу приверженцы обоих течений сосуществовали мирно, но в большинстве мечетей совместный намаз с приверженцами нового толка воспрещался.

Вокруг мечети Мулло Киргиз (Отауллохон) стали возникать радикальные молодёжные исламские организации. Одной из самых крупных религиозно-политических группировок, функционировавших в Намангане в конце 1980-х — начале 90-х гг, стала «Ислом лашкарлари» («Воины ислама»). Своим опорным пунктом они сделали мечеть Мулло Киргиз (Отауллохон). Имамом мечети был яростный сторонник радикального исламского течения ваххабизма Абд ал-Ахад, последователь Рахматуллах Аллама.

Пользуясь общей обстановкой хаоса, сопровождавшей развал СССР, ваххабиты наладили канал получения финансовой помощи от исламских организаций и фондов Саудовской Аравии и стран Персидского залива. На полученные средства стали издавать и распространять радикальную литературу, вести идеологическую работу. Город не раз посещали иностранные мусульманские проповедники, встречи с которыми проходили при большом стечении народа.

Однако со временем, ваххабиты стали призывать к свержению существующего строя, установлению халифата и введению законов шариата. Были неоднократные призывы к физическому уничтожению неверных, сотрудников правоохранительных органов, коммунистов и их семей. Имелись многочисленные факты запугивания женщин носящих европейскую одежду. В 1990 году, ваххабиты окружив здание Наманганской областной прокуратуры потребовали отдать им все уголовные дела, возбуждённые против их сторонников. Их требование было удовлетворено и полученные уголовные дела были сожжены перед зданием прокуратуры.

Рост количества приверженцев ваххабизма и их активность, стали беспокоить приверженцев традиционного ислама. В 1991 году, это привело к нескольким противостояниям. Несколько раз, тысячи горожан собирались у ворот мечети Мулло Киргиз (Отауллохон), с требованием к её закрытию. По некоторым непроверенным информациям новое течение исламистов в мечети «Отауллохон» и других мечетях было организовано при помощи КГБ СССР в целях разделения верующих на два враждующих лагеря.

После провозглашения независимости Узбекистана, Наманган стал оплотом ваххабизма в Центральной Азии. Центром ваххабистов осталась мечеть Мулло Киргиз (Отауллохон). В этот период наиболее сильной группировкой была «Ислом лашкарлари». Группировка делилась на два крыла:

а) «Адолат» или «Партсъезд-9». Члены группы присвоив себе функции правоохранительных органов, самовольно занимались поддержанием общественного порядка. При этом юридическими нормами были провозглашены законы шариата. Члены группы неоднократно совершали акты самосуда и убийства сотрудников милиции. Это крыло «Ислом лашкарлари» было разгромлено в марте-апреле 1992 г.

б) «Ваххабиты». Главное внимание уделяли обсуждению религиозных вопросов. Руководитель — Тохир Юлдаш. Члены организации подразделялись на группы по 20-50 человек. Количество групп доходило до 60. Группа поддерживала связи с Хизб ут-Тахрир.

Также, в 1992—1995 годах, в городе и области действовала группа «Товба» («Тауба»), под руководством Джумы Намангани. Количество членов доходило до 300 человек. Организация, придерживаясь религиозных взглядов, осуждала факты гибели военнослужащих-срочников и неуставных взаимоотношений в армии.

Наибольший размах деятельность ваххабитов достигла в 1992-93 годах. Пользуясь слабостью новых властей, они широко демонстрировали свою силу, занимаясь самосудом, обосновывая свои действия законами шариата. Но в 1993 году, власти начали первый этап борьбы с исламистами. В результате были разгромлены ряд исламских организаций, а их лидер Тохир Юлдаш, вместе с соратниками бежал в Афганистан.

После террористических актов в Ташкенте 16 февраля 1999 года исламские радикалы подверглись репрессиям и гонениям. Мечеть Мулло Киргиз (Отауллохон) перешла в управление государству. На сегодняшний день ситуация находится под полным контролем властей.

Достопримечательности

• Мавзолей Ходжамны-Кабры, возведенный в XVIII веке под руководством известного мастера Мухаммада Ибрагима сына Абдурахима. Мавзолей был построен в те времена, когда Наманган превращался в один из крупных городов Ферганской долины. Причудливая терракота, теснённая многоцветной поливной облицовкой украшает здание мавзолея.
• Медресе Муллы-Киргиза (1910 год), мечеть Атавалихона, мечеть Аттавалик-Хонтур и мечеть Муллы Бозора Охунда.
• Дом Султана Ахмедова (XIX в.).
• Основанный в 1884 году, Наманганский парк, был вначале садом уездного начальника. Он стал доступен для жителей города, только после Октябрьской революции 1917 года. С 1938 года, парк носил имя А. С. Пушкина, а после приобретения республики независимости в 1991 году, парк носит имя Бабура. Парк расположен в центре города, к нему ведут 12 городских улиц и его территория составляет около 14 гектаров.
• В городе функционирует Наманганский национальный исторический музей.

Наманганский арк (крепость, цитадель) находился на территории нынешнего парка Бабура. Во время восстания в Намангане антисоветских элементнов, цитадель служила местом укрытия красноармейцев. Позднее арк был срыт, оставшиеся фрагменты крайне незначительны.

Известные уроженцы

• Алише́р Бурха́нович Усма́нов — российский управленец и предприниматель, миллиардер, основатель USM Holdings.
• Джонрид Абдуллаханов — выдающийся узбекский писатель.
• Боборахим Машраб — средневековый поэт.
• Ахмедов, Якуб (р.1938) — актёр театра и кино, народный артист СССР (1991).
• Рахмонов, Собир (1910—1991) — актёр театра, народный артист Узбекской ССР.
• Тахир Юлдаш — один из лидеров исламского подполья Узбекистана.
• Сырцов Сергей Александрович (1966) — чемпион мира, чемпион Европы, призёр Олимпийских игр 1992 и 1996, президент Федерации тяжёлой атлетики России.
• Одил Алимжанович Ахмедов — узбекский футболист, опорный полузащитник «Краснодара» и национальной сборной Узбекистана.

Ссылки

• [namsu.uz/ Наманганский Государственный Университет]

Отрывок, характеризующий Наманган

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…