Намысловский, Ян Лициний

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ян Лици́ний Намысло́вский (нач. 1560-х, Намыслув, Силезия — между 1633 и 1636) — деятель протестантизма в Великом княжестве Литовском, автор полемических трудов и педагог.

Родился в начале 1560-х годов в силезском Намыслуве. Учился в Краковской академии. В 1585 году стал ректором арианской школы в местечке Ивье, основанной Лаврентием Крышковским. Разработал учебную программу школы, ввёл в образовательный процесс несколько новых предметов. После смерти мецената-арианина Яна Кишки перебрался в Новогрудок, где в 1593 году возглавил местную арианскую общину. Сблизился с лидерами социнианского движения Симоном Будным и Фаустом Социном, сам занимался проповедованием социнианства. Вёл полемику с иезуитом Мартином Смиглецким и кальвинистом Андреем Воланом[1], участвовал в диспутах[2].

В 1586 году в Лоской типографии вышел его учебник по логике «Пособие для овладения учением Аристотеля», в котором он отвергал божественность Иисуса Христа, в 1589 году — сборник рифмованных высказываний поучительного характера собственного сочинения «Сентенции, необходимые в общественной жизни». В 1592 году на польском языке издал работу «Анатомия и гармоничность христианского человека» (не сохранилась, в 1636 году переведена на немецкий язык). В 1597 году вышло его «Обращение к братьям-евангелистам», в котором Намысловский призывал кальвинистов к союзу с арианами в противодействии католической реакции. В 1598 году издал полемический труд «Каталисис», направленный против шляхтичей-кальвинистов[1].

Общественно-политические и религиозные взгляды Намысловского в течение его жизни претерпевали значительные изменения, дошло до того, что в 1615 году он был исключён из социнианской общины за атеизм[1]. По своим воззрениям был рационалистом, деистом, выступал за светское воспитание, в котором основным считал гуманизм и учение о естественной морали[2]. В 1596 году взгляды Намысловского подверглись специальной критике в книге голландского теолога Юниуса[2].

Напишите отзыв о статье "Намысловский, Ян Лициний"



Примечания

  1. 1 2 3 Казуля С. Намыслоўскі Ян Ліцыній // Вялікае Княства Літоўскае. Энцыклапедыя у 3 т. — Мн.: БелЭн, 2005. — Т. 2: Кадэцкі корпус — Яцкевіч. — С. 344—345. — 788 с. — ISBN 985-11-0378-0.
  2. 1 2 3 Лициний Намысловский, Ян // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова. — Мн., 2009.

Литература

  • Szczucki L. Jan Licyniusz Namyslowski // Studia nad arianizmem. Praca zbiorowa. — Warszawa, 1959. — S. 131—157.  (польск.)
  • Подокшин С. А. Реформация и общественная мысль Белоруссии и Литвы: Вторая половина XVI—нач. XVII в. — Мн., 1970.
  • Парэцкі Я.І. Іўеўскі педагог Ян Ліцыній Намыслоўскі // — Беларуская літаратура. — 1983. — Вып. 11.  (белор.)
  • Парэцкі Я.І. Сентэнцыі іўеўскага пе­дагога // Полымя. — 1988. — № 8.  (белор.)
  • Парэцкі Я.І. Іўеўскі Ларошфуко // Культура. − 1992. — № 17, май.  (белор.)

Отрывок, характеризующий Намысловский, Ян Лициний

Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.