Нам, живущим

Нам, живущим
For Us, The Living
Жанр:	роман
Автор:	Роберт Хайнлайн
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1938 год
Дата первой публикации:	Charles Scribner's Sons, 2003 год

«Нам, живущим» (англ. For Us, The Living: A Comedy of Customs) — утопический роман Роберта Хайнлайна, литературный дебют писателя, созданный в 1938 году. Отвергнутый двумя издателями, роман не публиковался при жизни Хайнлайна, после его смерти считался утраченным. Случайно сохранившаяся рукопись была опубликована в ноябре 2003 года с предисловием Спайдера Робинсона, который сравнил текст с молекулой ДНК, заключающей в себе всё творчество автора. Заглавие отсылает к «Геттисбергской речи» Авраама Линкольна.

Сюжет

Действие начинается летом 1939 года, когда лейтенант Перри Нельсон сорвался на автомобиле с обрыва, и очнулся в 2086 году. Мир, в котором он оказался — либеральная утопия. Здесь нет никаких ограничений на частную жизнь, в частности, нудизм, распространены полигамные семьи, процветают науки и искусства, газеты печатают не светские сплетни, а новости техники и разъяснения последних научных открытий. Америка нового мира не знает войн и социальной напряжённости (Европа практически вымерла от последствий Сорокалетней войны). Религия признана антисоциальной доктриной, каждый гражданин обеспечен неплохим прожиточным уровнем по праву рождения. Экскурсоводом по миру будущего для Нельсона становится прекрасная девушка Диана.

По мнению С. Робинсона, первый роман Хайнлайна является «подборкой утопических лекций», напоминая «Взгляд назад» Э. Беллами, а также «Когда спящий проснётся» и «Облик грядущего» Г. Уэллса.

История создания и публикации

Точное время создания романа остаётся неизвестным, почти нет документальных свидетельств о работе Хайнлайна над текстом. В письме Дж. Кемпбеллу от 18 декабря 1939 года, он сообщал, что «год назад… написал целый роман». Побудительным мотивом, видимо, был провал на выборах и невозможность выплачивать закладную за дом, но в итоге работа привела Хайнлайна к осознанию, что литература — его жизненное призвание. Роман был последовательно отвергнут двумя издательствами: он совершенно не вписывался в каноны американской НФ того времени, не имел захватывающего сюжета, и более всего напоминал социологический трактат. Совершенно неприемлемыми для редакторов того времени были рассуждения о свободной любви и т. д. В дальнейшем фрагменты романа были реализованы в повести «Если это будет продолжаться...», утопическом романе «Там, за гранью» (где была использована экономическая доктрина мира «Нам, живущим»), рассказе «Дороги должны катиться». Хайнлайн больше не пытался опубликовать роман; перед смертью он уничтожил все неопубликованные рукописи.

После смерти Хайнлайна в 1988 году, литературовед Л. Стовер (специалист по Герберту Уэллсу) был приглашён вдовой — Вирджинией Хайнлайн — в качестве официального биографа. Он начал поиски неизвестных биографических свидетельств и смог получить у адмирала Калеба Лэнинга переписку с Хайнлайном за 50 лет их знакомства, и многое другое. Оказалось, что среди материалов, полученных от К. Лэнинга, была и копия рукописи «Нам, живущим». Сначала предполагалось опубликовать роман после издания биографической книги Стовера, которая должна была стать рекламой неизвестного поклонникам текста. Однако потом у них произошла размолвка и В. Хайнлайн отозвала назад своё предложение. Стовер отдал рукопись студенту М. Хантеру для использования в учебном проекте — сопоставлении первого романа Хайнлайна с творчеством Г. Уэллса. В дальнейшем они перестали общаться, рукопись осталась у Хантера и хранилась в гараже среди разных бумаг. Там её и обнаружил Р. Джеймс. После кончины В. Хайнлайн в январе 2003 года, наследники приняли решение публиковать рукопись, первое издание увидело свет в ноябре 2003 года.

Русский перевод М. А. Зислиса был опубликован в октябре 2013 года издательством «Эксмо».

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work52596 Информация о произведении «Нам, живущим»] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Нам, живущим

В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.