Наороджи, Дадабхай

Дадабхай Наороджи
хинди दादाभाई नौरोजी
Дадабхай Наороджи, 1892 год
Дата рождения:	4 сентября 1825(1825-09-04)
Место рождения:	Бомбей
Дата смерти:	30 июня 1917(1917-06-30) (91 год)
Место смерти:	Бомбей
Гражданство:	Индия Индия
Вероисповедание:	Зороастризм
Партия:	Либеральная Партия Великобритании
Основные идеи:	Союз Индии и Британской империи
Род деятельности:	член Палаты Общин, один из основателей ИНК

Дадабхáй Наорóджи (хинди दादाभाई नौरोजी) (4 сентября 1825, Бомбей — 30 июня 1917, там же) — индийский общественный деятель второй половины XIX века, первый индийский член британской Палаты Общин, один из основателей Индийского Национального Конгресса.

Биография

Наороджи происходил из семьи парсийских мобедов. Он окончил Бомбейский университет и стал там же преподавателем. В 1852 году Наороджи основал общество «Маздаясне Сабха» с целью реформирования зороастрийской религии. В 1850-е годы занимался торговлей хлопком, жил в Лондоне и Ливерпуле, был членом «Восточноиндийской ассоциации» занимавшейся распространением информации о текущем положении дел в Британской Индии. В 1870-е Наороджи занимал пост главного министра в княжестве Барода, был членом бомбейского законодательного совета. Дадабхай Наороджи был одним из инициаторов создания Индийского Национального Конгресса. В 1886 году он был избран президентом сессии ИНК. В начале 1890-х Наороджи вновь переехал в Англию, где был выдвинут Либеральной Партией кандидатом в парламент от одного из лондонских избирательных округов. Наороджи победил на выборах с перевесом в три голоса — он стал первым не-христианином — членом парламента (ему было разрешено приносить присягу не на Библии, а на Авесте). В Палате Общин Наороджи отстаивал индийские интересы, поддерживал идею ирландского гомруля. Помощником Дадабхая Наороджи в парламенте был Мухаммад Али Джинна — будущий основатель Пакистана. Несмотря на оппозицию колониальной администрации, Наороджи был уверен, что будущее Индии — в союзе с Британской Империей. В 1906 году он вновь был избран президентом ИНК. Наороджи резко критиковал радикальную «националистическую» часть ИНК (Тилак, Бипин Чандра Пал и их соратники, добивавшиеся полной независимости Индии). Перу Наороджи принадлежат книги «Бедность Индии» и «Британское правление в Индии». В них автор осуждает британскую практику «выкачивания» средств из Индии. Также Наороджи написал ряд работ об обычаях парсов.

Отрывок, характеризующий Наороджи, Дадабхай

– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.